Институт благородных убийц

— Мне это и не надо.

— Без хороших швей ты никто.

— Хорошие швеи — те, которые не воруют.

Мать нужно было уводить отсюда любой ценой, черт с ней, с полкой.

— Ма, пойдем, может, уже? — спросил я, заглянув внутрь.

— Не указывай мне!

— Идите, Ирена. Заказы я раздам сама, — сказала Алла.

— Без тебя разберусь.

— И не тыкайте мне, пожалуйста. Если вы так хорошо разбираетесь в работе и управлении, что же трудитесь на других? Откройте свое ателье и командуйте там.

— И открою! Все лучше, чем на тебя допоздна горбатиться.

— Замечательно. Там и воровать будет не у кого.

— Да ты сама виновата, если тебя обворовывают. Дело свое нужно держать в порядке, на контроле, а не абы как. Неделями тебя тут не видим. Чуть что — я сама выкручивайся, от тебя помощи не дождешься. Кронштейна не было столько времени, вещи на пол уже сыпались, а тебе хоть бы хны.

— Ма, я тороплюсь. Ты со мной?

— Подожди, я только деньги свои заберу.

— Ирена, я же вам уже объяснила — денег не будет.

— Ну ладно. — Мать швырнула вещи на стол. — Я тебе устрою небо в алмазах.

— Интересно будет посмотреть. — Тон Аллы был все таким же скучным.

— Мам, я ухожу.

— Обожди, я уже почти готова. Черт с ней, пусть подавится.

Я выразительно посмотрел на нее, но взгляд мой сгорел, даже не достигнув моей разгоряченной матери, как сгорает метеорит, не долетев до земли. Она стала надевать кофту наизнанку и все бубнила, что кому-то не поздоровится. Наконец сборы были завершены. У дверей мать отвесила Алле ернический поясной поклон:

— Ну, всего тебе хорошего. Хотя, чего уж тут хорошего, лишиться ценных кадров. Пойдем, Лера.

— Куда это Лера пойдет? — проявила признаки интереса Алла. — Она-то не уволена. И рабочий день еще не закончен.

— Пойдем, Лерочка. Что ты застряла?

Мама даже потянула Леру за рукав, но та неожиданно резко вырвалась. В глаза матери не смотрела, покраснела густо. Мама разглядывала ее какое-то время и наконец поняв — не покорилась, пулей выскочила за дверь.

— Неблагодарная ты девка, — сказала она напоследок, и непонятно которой из двух это было адресовано.

Лера медленно-медленно прикрыла глаза, в которых скопились слезы. Отерла лицо. Встряхнула головой и с натужной веселостью спросила заглянувшего в дверь старичка:

— Вы что-то хотели?

Тот показал ей на свою куртку и стал втолковывать что-то про замок, который расходится.

— Тамара, посмотри, что там у мужчины, — попросила Алла, а Лере предложила: — Можешь выйти, если надо.

Но Лера помотала головой и принялась строчить в бланке, попутно задавая старичку вопросы. Втроем, включая бабу, они засуетились вокруг клиента. «Полки-то надо вешать?» — спросил я. Они всплеснули руками. Я управился за каких-то десять минут и взял у Аллы пятьсот рублей. Работа явно не стоила этих денег, но она настаивала. Тихо погладил Леру по плечу, сказал «до вечера, не переживай». Она была уже почти в порядке и улыбнулась мне на прощание.

Домой идти не хотелось, и я вернулся на работу к немалой радости Толика, лицо у которого уже отливало свеклой: парни ничего не успевали, и он метался между ними, ругаясь на чем свет стоит. Манекенщицы уже уехали, а вместе с ними исчезла и громоподобная музыка.

Я рвал гвозди из досок, радуясь, когда они не поддавались, что можно изо всех сил впиться в них плоскогубцами, грубо дергать, выплескивать нерастраченную злость. Навязчивый непрекращающийся шум сопровождает меня на каждом шагу. Почему меня не могут оставить в покое, почему постоянно заставляют выслушивать то, как они шумят, так настойчиво пытаются вовлечь в свои дрязги. Я не могу сейчас терпеть это. Игрушечные капризы, обиды, чужой бессмысленный гомон. Меня обступили кольцом, и все требуют чего-то, и не вырваться наружу. Мне нужно лишь еще немного времени. Неужели так трудно просто дать мне его?