Институт благородных убийц

— Ты хочешь, чтобы я соответствовала каким-то твоим представлениям. А самое обидное, Сева, это то, что я должна тебе что-то доказывать, а ты мне нравишься просто так. И кроме тебя, мне никто не нужен.

— Ты пытаешься обвинить меня в том, что любишь меня сильнее, чем я тебя?

— Грубо говоря, да. Но на самом деле я тебя не виню. Я сама в этом виновата.

— Будь хоть ты выше этого.

— Выше чего? Твоей матери? Сева, вы меня скоро просто сожрете.

— Я все понял. И мама действительно раскаивается.

— Может, ты уже не хочешь жить со мной в этой чертовой квартире? А я все жду чего-то, как дура? Скажи, ты хочешь вообще быть со мной? Или пытаешься от меня избавиться?

— Лера, что за глупости.

— Я готова смириться с плохим отношением ко мне твоей мамы. Но мне нужно знать — как ты относишься ко мне. Хочешь ли ты быть со мной?

— Дурацкий вопрос.

— Он не дурацкий, Сева. Я поставила все на одну карту, понимаешь? Всю жизнь. Ничего не приберегла на черный день. Мне приехать обратно в Муром — значит больше не жить. Родители заклюют. Люди станут пальцем показывать. Здесь, если ты меня бросишь, мне тоже больше делать нечего. Ни прописки, ни знакомых, ничего.

— Прекрати драматизировать. Не так уж много осталось терпеть, поверь мне.

— Я знаю. — Она посмотрела мне в глаза. — Но стоит ли?..

Она оглядела комнату в поисках забытых вещей:

— Я буду у Аллы сутки. Если за это время ты твердо решишь, что хочешь быть со мной, — дай знать.

— Ой, а если не решит, то что? — в дверях появилась мать.

— Тогда — все.

— Сына, да пусть идет, если хочет. Скатертью дорога, замечание уже сделать нельзя… Не хочет мириться, и не надо.

— Ма! Хоть сейчас помолчи!

Хлопнула дверь. Лера ушла. В этот вечер, позвонив ей раз десять, я сделал то, на что раньше был совершенно не способен — плюнул на все, лег в кровать и решил — буду спать, пропади они все пропадом. Голова болела нестерпимо, из виска стало стрелять в центр черепной коробки, как будто кто-то осторожно потыкивал в мозг через ухо спицей. Стоило смежить веки, как из темноты сразу же налетали сотни мелких огненных вихрей. Смотреть на них было болезненно, приходилось снова открывать глаза. Хотел подумать о том, где Лера, — не получалось. В голове пульсировали какие-то пунктирные мысли, ни одна из которых не имела отношения к произошедшему сегодня. Мать заглянула, предложила поесть. Я жестом попросил ее удалиться. Не помню, как уснул.

Глава 14

Новость дошла до меня не сразу.

— Ой, — пискнула мама в телефон и стала приплясывать босая на полу. — Ой, сейчас-сейчас!

Я подошел и стал рядом, прислушиваясь, уже ощущая присутствие какого-то несчастья.

В голове вместо вчерашних болей осталась неприятная гулкая пустота.

Мама послушала еще немного и сказала мне:

— Она едет в больницу. Тебя хочет! — и требовательно протянула мне трубку.

— Кто? Что хочет?

— Зинаиду увозят в больницу, — зашипела она. — Она хочет с тобой поговорить!

Я взял трубку и сделал ей знак, чтобы вела себя потише. После довольно продолжительного молчания я услышал голос Зинаиды, непривычно спокойный и ясный:

— Сева? Ты что делаешь сейчас? Ты не мог бы приехать?

Такой тон я слышал у нее впервые в жизни.

— Зинаида Андреевна, что у вас случилось?

Мама закатила глаза и стала стучать себя по лбу, но я беззвучно цыкнул на нее, и она отстала.

— Сердце… не выдержало, — тихо и с достоинством произнесла Зинаида.

— Скорую вызвали?

— Вызвали (тогда я ничего не заподозрил, решил, что она выразилась во множественном числе от стресса). Езжай сразу в больницу. Полис мой захвати.

Мать заметалась по прихожей с моей шапкой в руках. Наконец, отдала ее мне.

— Иди уже.

— Иду, иду.

— Лера звонила?

— Нет.

— И мне.

— Да что ж такое, — причитала мама, — все сговорились, что ли, меня довести? Ты понимаешь, сына, я ей действительно ничего такого не сказала, — убеждала она меня. — Она сама, сама ушла.

— Да, как же… — Я схватил шапку и пулей выскочил из дома, чтобы ее не слышать.

На улице подумал: куда бежать? К Зинаиде? К Алле, то есть к Лере? Умеренный мороз приятно освежил голову. Я решил — пойду сначала к Зинаиде. У меня было четкое ощущение, что Лера, еще немного помучив меня, вернется сама, что мне не потребуется ее уговаривать. Пусть выкобенивается, если ей так нравится. Сейчас у меня нет времени на женские капризы.

Я рассеянно поздравил встретившуюся соседку с Новым годом. Решил — лучше пройдусь до больницы быстрым шагом, чем буду ждать автобус, и махнул через дворы.

В больницу я пришел буквально на полминуты раньше Зинаиды и какое-то время метался, пытаясь понять, где приемный покой. Наконец два санитара ввели ее (она шла сама и не хуже, чем обычно), и я сразу подбежал к ней. На первый взгляд я не заметил каких-либо изменений в ее внешности. Осторожно взял за запястье, пощупал пульс. Он еле различался.

— Зинаида Андреевна, как так вышло?

Она шевельнулась, но промолчала. Я повторил вопрос.

— С Сашей… поругалась, — тихо сказала она. — И у меня сердце не выдержало.

Зинаида бредит, значит, у нее, скорее, инсульт, а не инфаркт.

— Ее нужно скорее осмотреть! — сказал я санитару. — А перед нами еще двое.