Институт благородных убийц

Если из Сашиной истории исключить Зинаиду, то получились бы превосходные путевые заметки, которые, вероятно, имели бы успех у читателя. По крайней мере, сейчас я жалею, что не расспросил Сашу поподробнее о деталях его странствий — а ведь они, в самом деле, были весьма необычны. Авантюра с марш-броском из России в Канаду, растянувшимся на целый год, заслуживала большего внимания, и, несомненно, в любой другой момент я отдал бы должное его приключениям.

В Сиэтл Саша прибыл не без помпы — на белой яхте, — правда, в качестве юнги. Ожидая в Германии, пока примут решение относительно его персоны, он объездил автостопом несколько городов и даже побывал в Киле, где в те дни проходило самое яркое событие года — международная парусная регата. Делать ему все равно было нечего, а в лагерь с арабами возвращаться не хотелось. В Киле, затерявшись в жизнерадостной толпе зрителей, он подолгу смотрел на яхты, засунув руки в карманы. Манжеты куртки уже совершенно испачкались, и он старался не оставлять их на виду.

Тем же вечером он познакомился с капитаном яхты из Петербурга, они выпили и разговорились. Капитан, мастер яхтенного спорта и бывалый путешественник, мгновенно снес своей татуированной рукой реальность, в которой жил Саша, и нарисовал перед ним другую, головокружительную — предложил поработать помощником-юнгой на его яхте. Капитан произвел на Сашу огромное впечатление — силой, статью, незаурядной биографией. В прошлом он работал учителем труда и яхту сделал почти полностью своими руками. Энтузиазм Саши, с которым он согласился на это предложение, был вполне объясним, и его нисколько не смутило, что плыть им предстоит аж в Сиэтл. В тот момент мысли о самоубийстве были для него более привлекательны, чем мысли о будущем. Ему было все равно куда направиться, а капитан не только предлагал хоть и зыбкую, но почву под ногами, но и обещал выправить парню с замусоленными манжетами паспорт моряка. Сашу не смутила ни маленькая заработная плата, на которую человек в менее стесненных, чем он, обстоятельствах никогда бы не прельстился, ни то, что он довольно слабо представлял, что есть такое — корабль. Тимур (так звали капитана) потом рассказывал, что горячечный энтузиазм молодого человека списал на виски, которым угостил его, и что он решил, что Сашу после этой встречи он больше не увидит. Но Саша никуда не делся.

Тимур планировал продать яхту в Сиэтле, покупатель у него уже имелся. Вся рисковая поездка затевалась из-за прибыли. Они отплыли из Киля рано утром — Саша, Тимур и парень-белорус, первый помощник Тимура. «Я до этого ни разу не плавал по морю, — признался Саша, — и даже не знал, есть ли у меня морская болезнь». Саша сказал, что это было удивительное путешествие и что жизнь в открытом море было лучшее, что могла предложить ему в его тогдашнем состоянии судьба. Они три месяца пересекали Атлантический океан и не испытали при этом особых потрясений (кроме слабого однообразного питания). Земля, которая явилась, наконец, на горизонте, показалась ему чем-то диковинным. Впрочем, неоглядная морская даль — именно это и было ему нужно. В море он был недосягаем для всех, затерялся от всего мира. Оно давало чувство безопасности, а грубая физическая работа и соленый ветер притупили душевные переживания. Порой, глядя на расстилавшуюся во все стороны бесконечную воду, он даже забывал о том, что случилось с ним на берегу. Когда, пройдя через Панамский канал, яхта начала огибать Северную Америку, стало гораздо веселее — они стали заходить в города, поездка в каждый из которых уже сама по себе могла бы показаться Саше сном еще не так давно. По мере того как в Сашином паспорте копились штампы — Сан-Хосе, Манагуа, Гватемала, Акапулько, Тигуана, Сан-Франциско, Лос-Анджелес, — в нем самом росла уверенность, что ему не следует возвращаться в Германию. В Германии ловить нечего, поучал его Тимур. Тебе надо из Америки махнуть в Канаду. Там проще зацепиться. Там помогут. Из Сиэтла беги в Ванкувер, эту границу можно перейти, если знать как.

И Саша перешел границу. Это действительно оказалось делом гораздо более прозаичным, чем можно было подумать, он даже нарисовал мне схему на салфетке в кафе, чтобы я лучше понял траекторию его побега. Даже не пришлось ползти по-пластунски. Тимур научил его, как добраться до нужного места, где следует пригнуться, а где бежать стремглав. Обещанные в Киле деньги он, впрочем, выплатил юнге далеко не в полном объеме. В Ванкувере, наученный Тимуром, Саша постучался в двери русской православной церкви, куда в буквальном смысле слова ввалился, падая от усталости. Его приютили, дали кров на какое-то время, а потом он так и остался работать в миссии при храме.