Институт экстремальных проблем

До дому они дошли пешком, затратив на это почти два часа, потому что по дороге Ирина постоянно обращала внимание на разные достопримечательности, а Сергей, естественно, не мог удержаться от того, чтобы не сфотографировать их. От этой прогулки, несмотря на плотный ужин, у всех разыгрался аппетит, и без «сковородок», как выразился Томский, дело не обошлось.

Ирина дома была необычно тиха и задумчива.

— Иришик, ты, я смотрю, умоталась с нами за эти дни, — Сергей легко прикоснулся губами к полуприкрытым глазам. — Что за отпуск? Везде нас водишь, все показываешь, рассказываешь обо всем так, что любого экскурсовода за пояс заткнешь, а после всего тебе еще приходится кормить двух прожорливых мужиков. Давай будем и завтракать, и обедать, и ужинать в кафе, чтобы не связываться с готовкой. Черт с ними, с деньгами, не будем их жалеть и потратим все на отдых, зато потом будет что вспомнить. Не грусти, Ириша, — попросил он, — улыбнись, а то я подумаю, что тебе плохо с нами, особенно со мной.

— Нет, Сережа, мне хорошо, — улыбнулась Ира, — так хорошо, что даже не верится, что все это происходит на самом деле, что меня окружают твои доброта, любовь, забота, щедрость. Может быть, ничего этого нет? Может, я придумала тебя, собрав воедино и девичьи, и женские мечты? Я сплю и вижу сладкий сон или грежу наяву, а в реальности тебя не существует, как не может существовать в природе ничего идеального. Поэтому мне иногда становится грустно и даже страшно: прозвенит будильник, я проснусь, а рядом – никого, сказка закончилась.

— Иришик, — Сергей рассмеялся и крепко обнял ее, — выбрось из головы свои страхи. Не знаю, какой уж такой сказкой может показаться жизнь со мной – я вполне материален, у меня куча недостатков, с которыми тебе придется бороться. Вот сегодня, например, я поленился побриться и достать из сумки чистые носки, а вчера заляпал джинсы и футболку мороженым, и тебе пришлось стирать их. Это что – сказка? Ты вправе на меня обижаться – разве для того мы сюда приехали, чтобы ты обстирывала неряху-мужа? Лезу целоваться с небритой физиономией – это вообще ни в какие рамки не лезет – а ты меня не гонишь, не говоришь, чтобы я привел себя в порядок…

— Сережка, — Ира прижалась к его груди, — что за ерунду ты говоришь? Какие проблемы кинуть пару вещей в машину и нажать на кнопку? В том, что мороженое растаяло, виновата я – на полчаса прилипла к сувенирному киоску. А щетина у тебя, — она ласково провела тыльной стороной ладони по щеке Сергея, — совсем не колючая, потому что очень густая.

Томский поймал ее пальцы и поцеловал.

— А самый главный мой недостаток – это неумение делать деньги, не умею, никогда не умел и, скорее всего, никогда не научусь. Так что, какой уж я идеал?! Одна сплошная реальность, зачастую довольно обременительная, а за стенкой спит еще одна реальность, с которой забот, я честно предупреждаю, меньше чем со мной не будет.

Лешка не спал. Белая ночь прокрадывалась в комнату через плотные портьеры и прогоняла сон. К тому же ему хотелось дочитать книжку о Тарзане, которую он нашел в библиотеке Кочергиных. Издание начала двадцатого века, основательный переплет, тонкая, гладкая, пожелтевшая от времени бумага с первого взгляда вызвали Лешкино восхищение. Содержание тоже захватило его. Лешка мечтал о том, как бы он жил в джунглях среди животных, которые понимали бы его по одному только выражению глаз. Он представил себе жилище наподобие гнезда, сооруженное на ветвях высокого дерева, катание на слонах, дружбу со львами и гепардами. Он воображал себя повелителем огромного зеленого царства, где никто не командует им, где не нужно вставать рано утром и идти в школу.

Отец с Ириной, похоже, тоже не спали. Сначала из их комнаты раздавался едва слышный звук телевизора, потом передачи закончились, и все стихло, только время от времени какие-то неясные возгласы долетали до Лешки. Тот не обращал на них внимания, поглощенный книгой, потом волей-неволей прислушался. Донесся тихий смех, но он не понял, кто смеялся – отец или Ирина; затем все смолкло, и Лешка сам не заметил, как заснул.

На часах было всего четыре часа утра, когда его разбудили голоса, раздававшиеся из соседней комнаты. «Сильны! — восхищение смешалось с недоумением. — Целый день такие круги по городу наматывать и ночью почти не спать – странноватый отдых!» Но то, что Лешка слышал сейчас, не очень походило на любовные игры: голос отца звучал глухо, а Ирина была встревожена чем-то, потом она пробежала по длинному коридору, вернулась назад и снова убежала на кухню или в ванную.

— Чего случилось? — Лешка, полусонный, заглянул в комнату и испугался – отец лежал на спине с широко раскрытыми глазами, держась руками за голову, и хрипло, с каким-то присвистом, дышал. На вопрос сына он не ответил, и непонятно было, услышал ли Сергей что-либо. Лешка испугался еще больше и прикоснулся к его руке. — Папа, что с тобой? Ты заболел?

Томский с еле слышным стоном мотнул головой, а Лешка почувствовал на плече тонкие пальцы Ирины.