Институт репродукции

А для серьезной бучи нужны доказательства – видео, фотографии, копии документов. Вот если б удалось, например, найти и выложить в интернет переписку нашего главвврача с секретариатом московской мэрии – наверняка ведь где-то что-то такое есть! – это бы могло произвести впечатление. А пока что это просто неподтвержденные слухи. Хотя, она мне, конечно, верит, и все это, несомненно, ужасно.

– А все твоя вечная поспешность! – проворчал, закусывая край беломорины, Оскар. – Зуб даю, что если б не твой тогдашний ролик с армянской мамой, у которой хотели отобрать ребенка, они б сейчас так не суетились. Помнишь, сколько из-за него шуму было? Иностранцы прям кипятком писали – вот, мол, смотрите, как в Рашке над людьми издеваются! Конечно, кому захочется в другой раз так подставляться. А от седины нет лучше средства, чем лысина. Ну что, довольна теперь?

Мама виновато склонила голову.

– Но ведь того ребенка из-за этого ролика и в самом деле не отобрали! – возмутилась я. – Значит, мама тогда все правильно сделала!

– Тогда того ребенка не отобрали, зато теперь всех будущих и возможных чохом навсегда отберут! Или не дадут им родится, что, в общем, одно и то же. Так сказать, превентивно! Чтоб никому неповадно! Это же система! Логика здесь железная! – и Оскар досадливо отогнал рукой папиросный дым от меня и мамы, направив его в сторону окна. Дым, по мановению его длинных узловатых пальцев, послушно сменил траекторию полета.

– Но… мы, что ли, так и будем просто себе сидеть на заднице ровно, и ничего не делать?! А они в это время там…

– Настя, да пойми ты, что в этом секторе Д, за проклятым этим забором, вот уж десять лет скоро, как каждый Б-жий день, каждый час, происходит что-то ужасное и непоправимое! И все про это знают, ну, или, по крайней мере, догадываются. Не все ж у нас кругом идиоты. И все, тем не менее, продолжают жить. Ну, ты же сама все это время как-то жила, и ни о чем таком не задумывалась? Пока впрямую тебя все это не коснулось? А теперь вот представь, что есть люди, которые думают – круглосуточно, постоянно, забыть не могут, ночей не спят, вся душа у них изболелась – а сделать все равно ничего не могут!

Я представила, и меня сразу замутило.

– Оскар, но ведь людей много! Честных, хороших, вменяемых, которых все это не может не возмущать! Ну, так же не может быть, чтоб их было меньше, чем плохих или равнодушных. Почему все как спят?! Почему, действительно… десять лет…

– Хороший вопрос! Зря все-таки убрали обществоведение из школьного курса. Хотя, может, и не зря, а, наоборот, с умыслом. Ты вот, Настя, задумывалась ли когда-нибудь, что..

– Настя, иди спать, – вмешалась неожиданно мама. – Ты все-таки с дежурства. На тебе лица нет, еле на ногах стоишь. Бледная, краше в гроб кладут. Иди-иди, и не спорь!. Тебе с малышом нужно как следует отдохнуть. Несколько часов все равно ничего не решат. А мы тут пока с Оскаром посидим, помозгуем. Глядишь, и надумаем толковое что-нибудь.

*

В нашей комнате было в точности также уютно и тихо, как и сутки назад, когда я ее покидала. Так же мирно посапывал Лешка, и тюкал по клавишам мой обожаемый Костя. И кошки с собакой, по-прежнему образовывали в центре кровати спутанный теплый клубок.

Я плюхнулась на край постели и разрыдалась. Здесь мне, слава Б-гу, незачем было держаться и притворяться. Я плакала от злости, и неспособности что-либо изменить ни по ту, ни по эту сторону забора.

Костя, казалось, полностью погруженный в свои расчеты, и вроде как не заметивший даже, что я вошла, при первых звуках рыданий, немедленно бросил компьютер, обнял меня и прижал к себе. Он ни о чем не спрашивал, не говорил никаких утешительных слов. А только все время держал меня крепко за плечи, точно удерживая их на месте, сохраняя таким образом меня в целости, и не давая рассыпаться совсем уж на части.

Постепенно я успокоилась. Ярость во мне сменило чувство тупого бессилия, когда вроде все по-прежнему понимаешь и чувствуешь, но уже словно откуда-то издалека, сквозь толщу безнадежной усталости.

Сухо, кратко, и отстраненно, я пересказала новости Косте. Да, с будущей недели сектор Д ожидает такой вот удар. А нам бы надо не забыть принести из кладовки и расставить Светкин манежик.

Какое-то время Костя молчал, переваривая полученную информацию и поглаживая меня нежно по спутавшимся волосам. Потом поцеловал в лоб, и осторожно опустил на подушку, которая разгоряченной моей голове показалась такой восхитительно прохладной! Укрыл одеялом, подоткнул его аккуратно со всех сторон.

– Спи, Настя. Мама твоя правильно сказала – тебе нужно отоспаться. А я пока попытаюсь отловить в нете недостающую информацию, и рассчитать под это дело прогноз. Ну, примерный хотя б какой, приблизительный.

*

Я проснулась с чувством тоски и потери, и острым нежеланием возвращаться назад к реальности. Разбудили меня звуки, которые я сквозь сон приняла за голубиное воркование.