Институт репродукции

– Подумаешь, роды! Ты что, не напринималась еще? Насть, может я тебя сейчас удивлю, но большинство людей ходят на работу не кайф с нее ловить, а деньги зарабатывать. Пора тебе уже взрослеть, наконец. И потом, ты ж хоть и не замужем, но тоже ведь не одна на свете. Матери немного поможешь, у вас же там, помнится, семеро по лавкам? Да ты никак еще отказаться думаешь?!

– Ох, не знаю, Игорь, ничего я еще не решила!

Он обхватил меня за голову, притянул к себе. Нос мой привычно уткнулся в изгиб между ключицей и шеей, ноздри вдохнули знакомый запах.

Я немедленно высвободилась, и отскочила в сторону чуть ли не на полметра.

– Ну, ты чего, дурочка? Я ж по-дружески!

– Знаю я твою дружбу!

– Правда, Настя, ну что ты? Я ж, чес-слово, ничего такого.

– Так ведь и я ничего.

– Ну, так подойди поближе, что я тебе, кричать, что ли, должен?

– Ой, Игорь, ничего ты мне не должен, и давай лучше разбежались уже по-хорошему. Меня работа ждет, тебя, небось, тоже. Пока-пока.

И я уже повернулась к нему спиной, но он сцапал меня за полу халата.

– Насть, постой секунду! Я ведь не к тому. Поговорить надо!

– Говори.

– Не здесь. У меня к тебе разговор… длинный. Давай встретимся завтра вечером? Позвони мне, как отоспишься.

– Игорь, ты что, совсем с ума спятил? Ничего я тебе не…

– Да не кипятись ты так! Говорю ж, дело у меня к тебе. Важное. Прям жизни и смерти. Позвони, хорошо?

Что-то у него в голосе было такое… на него самого непохожее. В общем, я кивнула, и побежала, а он остался сидеть на подоконнике, глядя мне вслед и посыпая все вокруг табаком из разломанной сигареты.

*

Смена тянулась бесконечно. Наконец, где-то ближе к семи вечера, привезли роженицу в платный бокс – с пятисантиметровым раскрытием, хламидиозом в анамнезе, и будущим отцом в костюме и галстуке.

Будущий отец пожелал при родах: «Ну, если и не в присутствовать, то, по крайней мере, быть где-то поблизости.» В соответствии с этим планом, он нежно поцеловал стонущую женщину в лоб, вышел из ее бокса, закрыл за собою дверь, и обосновался в пустовавшем соседнем. Плотно уселся в кресло для кормления, достал ноутбук и углубился в работу.

Я воспряла духом. Потому что пять сантиметров – это вам не хухры-мухры, а вполне солидно, вполне себе настоящие активные роды, а не какой-нибудь там жалкий прелиминарный период!

Значит, почти стопроцентно ребенок родится в мое дежурство. И я не буду зря бегать взад – вперед, мерить давление, отслеживать сердцебиение, смотреть раскрытие и менять в капельнице физ. раствор – все лишь для того, чтобы в восемь утра передать ее следующей смене – и привет! Кто-нибудь другой пожнет лавры, услышит первый крик малыша, и взволнованное задыхающееся: «Спасибо! Вы меня спасли! Без вас я бы ни за что не справилась!».

Хотя чем мы, собственно, им так уж помогаем? Не мешали бы – и на том спасибо! «Хорошая акушерка большую часть процесса сидит на своих руках и плотно прижимает их жопой к стулу!» – любимая поговорка тети Веры, маминой подруги и одноклубницы – я вам уже говорила, что она приняла нас всех?

Врач – дело другое. Врач – это человек, которого учили справляться с проблемами. Если роды протекают нормально – проблем нет, и врачу на них делать нечего.

Поэтому все врачи в роддомах подсознательно настроены на «Ну, что у нас плохого?», для них это даже и не шутка вовсе. Иной осматривает – у него аж руки дрожат: вот, вот, ща я что-нибудь такое нарою, и уж тогда…

Ясное дело, кто ищет, тот всегда найдет. Это уж как пить дать.

Так что я лично к нормально рожающей женщине врача не подпускала бы на пушечный выстрел!

А уж самой стать врачом! У нас некоторые девочки пошли после училища в медицинский. Но только не я. Хотя вполне могла бы, диплом-то все-таки красный. Но на фига? Я, если честно, совсем не люблю больных, вовсе меня не увлекают всякие там страдальцы и их патологии.

Что же до акушерства… да настоящая акушерка, если хотите знать, в своем деле умеет и знает куда больше иного врача! Особенно если он молодой и неопытный, а она пожилая и со стажем. И любой честный доктор, положа руку на сердце, вам это подтвердит.

И даже я – девятнадцать лет, стажу неполных три года, казалось бы, что с меня взять, а поставь нас рядом с интерном-первогодком – ого! Да я прям профессор!

Кстати, вон один такой как раз и нарисовался – Митей звать. Второй месяц у нас тут крутится, а все никак шейку у матки найти не может. На осмотре сделает умное лицо и спрашивает у акушерки: «Какое-какое по-вашему тут раскрытие? Ах, на четыре пальца? Да-да, вот и мне так же показалось.» С понтом дела советуется. Как же, как же, плавали – знаем.

– Настя, здравствуй! – говорит, улыбаясь, Митя. – Какая ты сегодня красивая! Шоколадки хочешь? Был, понимаешь, в патологии на обходе, и вот, понимаешь, угостили. Отказываться вроде неудобно, а одному-то мне целую плитку не уговорить. Поможешь? Или ты на диете?

А может, зря это я? Может из него еще выйдет толк?

– Привет, Мить, давай сюда скорей шоколадку, какая там, к черту, диета!

*