Институт репродукции

Выглядело неприятно. Особенно когда 14 февраля в восемь часов тридцать минут по московскому времени взрыв действительно имел место быть. И погибшие действительно были.

Предсказания возникали в сети то тут, то там, с удручающей нерегулярностью. Иногда целый месяц или два, или три – ничего, иногда по два раза за одну неделю. Я, их честно говоря, не отслеживала, так, случайно, пару раз на глаза попалось, но шуму от них было много, особенно после того, как Предсказатель предсказал, что результаты очередных президентских выборов практического значения не имеют – избранник все равно скоропостижно скончается от инфаркта в ближайшие 48 часов после выборов. Или после теракта в Ново-Дмитриевском метро, когда вся Савеловская метроветка на долгие месяцы застыла в оцепенении.

Я, конечно, не раз слышала легенды и сказки о людях, получивших и выгодно использовавших свои предсказания. Надо сказать, не все, пославшие деньги и запрос, получали ответ. К некоторым деньги возвращались обратно – причем иногда просто в конверте, вложенным чьей-то рукою в почтовый ящик. Ни извинений, ни объяснений к этому не прилагалось. Процент этих неудачников определить было трудно, так как далеко не все предавали гласности факт, что посылали запрос, тем более – что получили ответ.

Ведь вовсе не все можно изменить, даже если заранее точно знать, что тебя ждет за поворотом. И вовсе не всегда, даже зная, что ничем хорошим это не кончится, человек может позволить себе не свернуть.

– Ты пойми, я тебе доверил такое… – Костины руки судорожно сжимают мои запястья, глаза не отрываются от моих. – Никто, никогда, ничего об этом не знал! Даже моя бывшая девушка!

– Тогда почему ты мне рассказал?

– Потому, что ты – это ты!

Мне все-таки не верится.

– И что, это всегда были вы? Простые пацаны, школьники?

– Не просто школьники, а ученики Второго Московского Физико-Математического Лицея.

– Г-споди, Второго! Интересно, чем тогда заняты ученики Первого?! Изобретают, небось, на досуге, нейтринную бомбу! Сколько ж вам было, когда все началось? Двенадцать? Тринадцать?

– Ну, где-то так.

– Да, теперь понятно почему так и не нашли, кто за этим стоит. Кому ж придет в голову…

И что, это просто такая программа?

– Не просто, а ТАКАЯ программа! Способная проникать во все области жизни – в медицинские файлы с момента начала родов, архивные записи школ, садов и яслей, записи видеокамер на светофорах, в офисах и кафе, прачечных самообслуживания, со всех предприятий, учреждений, фабрик, вокзалов, аэропортов, в любые архивы, банки, полицейские протоколы… да куда угодно! Потом собрать все сведения воедино и систематизировать. Хотя иногда и этого всего оказывается недостаточно. Мы ж все-таки не волшебники – и Костя шутливо разводит руками.

– Но ведь наверняка куча людей, и притом профессионалов занимается прогнозированием, и наверняка ведь есть множество программ..

– Есть. Просто наша лучше.

– Костя, но ведь если это правда, тогда… тогда ты должен быть очень богатым человеком! А это все… – я выразительно обвожу рукой убогую обстановку вокруг.

Он горько усмехается, и я неожиданно замечаю вовсе не детские морщинки в уголках его глаз.

– Сколько вопросов! Тебе разве не пора на работу?

– Пора.

Костя наклоняется и целует меня, и лифчик снова падает на пол, и я чувствую, что вот-вот опоздаю, а мне, в моем положении, нельзя опаздывать, ни капли, ни на секунду, нельзя опаздывать вообще…

*

Последние мои смены в обсервации. Остались всего две смены – эта, и еще одна в конце недели. А в расписании следующего месяца я уже не стою.

Неуверенные взгляды вокруг, полу-сочувственные, полу-вопросительные:

– Эй, а правда, что тебя хотят это… того?

– Правда. Только вот неясно пока, того или этого.

– Да ты что?! – и бочком, бочком так в сторонку – всем ведь известно, чужие неприятности заразительны.

Доктор Лева ловит за рукав в коридоре:

– Настя, если это правда, то, что я слышал, то ты это, имей в виду: так просто мы тебя им не отдадим! Ишь, чего удумали! Этак весь персонал толковый поразгоняют – а кому работать тогда! Ведь это если тебя, с твоими руками…

– Лев Самуилыч, я сама еще ничего толком не знаю!

Можно подумать, от него что-нибудь зависит!

Наш Институт, как собственно и любой роддом, состоит из трех, слабо связанных между собою звеньев. Врачи, акушерки и педиатры обитают в разных, не пересекающихся мирах, взирая друг на друга сквозь радужные прозрачные стенки каждый своего пузыря. А каждый такой пузырь, как отдельная планета, кружится по своей индивидуальной орбите. И внутри у каждого свой устав, распорядок, традиции, иерархия.

Короче, если старшая акушерка отделения что-то решила, то у врача, будь он хоть дважды зав. отделением, не много шансов повлиять на ее решения.

Разве что поговорить с нею по душам в курилке, да и то, если у них чисто по-человечески хорошие между собой отношения. Не наш случай.