Институт репродукции

– Девушка, огоньку не найдется? А то забыл, понимаешь, а наверх подниматься в лом! Тут ведь, в этой развалюхе – ты не поверишь, даже лифта нет.

Я нехотя затормозила ногами, и молча протянула ему зажигалку.

Улыбка у парня была хорошая, светлая такая, открытая.

– Спасибо, сестра! А ты чего, живешь, что ли, здесь где-то поблизости? Что-то я тебя раньше никогда не встречал.

– Не! Я живу далеко.

– А чего тут делаешь?

– Да так… это… гуляю. А ты здесь живешь? (Может, хоть он знает, где эта заколдованная, не существующая квартира)

– Шутишь? В высотке на Коломенском шоссе я живу. А тут я по делу просто – другу помочь подрядился. Ремонт с ним на пару мастрячим – а то у него скоро прибавление ожидается, а в квартире, прикинь, последние лет сто даже обои ни разу не сменили.

– Ремонт – дело серьезное.

Между прочим, у нас дома ремонта на моей памяти не делали никогда вообще. Мне кажется, маме такое и в голову не придет, разве что если потолок обвалится. Хотя теперь, когда у нас есть дядя Саша…

– Да не, фигня! У меня, видишь ли, отец по этому делу мастер, так что я с малых лет насобачился.

– Правда? Здорово, наверное, уметь самому делать всякие такие нужные в жизни вещи. Повезло тебе с отцом.

– С отцом-то повезло, это верно. А без отца – не очень.

– В смысле?

– Да они расстались с мамкой, когда я еще в пятом классе учился. С тех пор я в доме за главного мужика. Такие вот дела, сестра. Конец учебе, сплошная практика.

– Сергей, где ты? – послышалось откуда-то сверху, и у меня сразу резко забилось сердце. Кровь прилила к щекам, сделалось трудно дышать.

Мы оба с парнем синхронно задрали головы.

Верхом на коньке крыше, под самым стремительно темнеющим вечерним небом, сидел Костя, и махал нам оттуда двумя руками.

– Костя, привет! – выдохнула я громко и хрипло, вернее, каркнула как ворона.

Он увидел меня, пошатнулся, ухватился рукой за скат… И заорал на весь двор:

– Настя-а-а! Заходи-ии!

Захлопали оконные рамы, отовсюду высунулись любопытные лица: всем же интересно, кому это так истошно вопят?

– Так ты что ли и есть Настя? – изумился парень.

– Ну… вроде, я – и неуверенно пожала плечами, как бы сама уже слегка сомневаясь.

– Ах вот оно что! – он резким движением отбросил в сторону горящий окурок, ухватил меня за плечо, почти насильно стянул с качелей и потащил за собой в подъезд.

Красный огонек описал в воздухе дугу, рассыпая во все стороны искры, и приземлился где-то в кустах, продолжая потихоньку тлеть.

Между прочим, вот так и начинаются лесные пожары!

*

Я вот думаю, что Б-г все-таки есть. А то почему так бывает: живешь себе, живешь, шагаешь по жизни просто так, без цели и смысла, и вдруг попадаешь прямехонько туда, куда надо.

Мы сидим в крохотном мезонинчике (по сути, перестроенном чердаке) у настоящего, действующего камина и смотрим на пылающие дрова!

Как бесконечно забавно устроен мир! У нас, в захолустной Яхромке – газовое отопление и скучные чугунные батареи, а здесь, в центре Москвы – настоящий камин с дровами.

Это конечно Сергей с его всеумеющими руками вычистил дымоход и наладил тягу. А так же порубил на дрова засохшую липу в конце Рождественского бульвара. Говорит, рубил среди бела дня – никто и внимания не обратил. Ну, верно – в Москве ведь все равно, что в лесу. То есть вроде ты в толпе, и люди со всех сторон, но каждый занят своим и ни на что вокруг не обращает внимания. Тут не то что дерево срубить – голову человеку отрезать можно, никто и не обернется.

Вокруг везде валяются сорванные обои, и кисти, и банки с краской, и запах скипидара, такой резкий, что щиплет глаза и нос. Но мне хорошо, и я чуть ли не впервые в жизни ни на что не отвлекаюсь, не заморачиваюсь. Просто себе живу и дышу, наслаждаясь каждым мгновеньем..

Как Костя смотрит! По глазам видно, что ему со мной хорошо. И Сергей смотрит на меня, кажется, я ему нравлюсь тоже, и, кажется, это нравится Косте. Это немножко запутано, но все равно приятно.

До завтра еще целая вечность, и мне больше всего на свете хочется потратить ее именно так – сидя здесь, глядя друг другу в глаза, и трепясь ни о чем.

В руках у меня толстая, белая, изнутри совершенно бурая чашка с чаем – чистая черная заварка с маслянистым отливом. Чай горячий, я пью его маленькими глоточками, и внутри у меня разливается тепло, как от вина. Или это не от чая вовсе?

– Серый, где ж ты ее нашел? – в который раз спрашивает Костя.

– Да она сама нашлась! – машет рукой Сергей – Ты вот лучше скажи, как я ее не признал сразу по твоим рассказам? Он же, – это уже мне. – Он же мне все уши про тебя прожужжал – и глаза как небо, и коса до пояса, и ноги от ушей. Ну прям всю как есть обрисовал. Уверен был – увижу – не пропущу. И вот на тебе!

– И чего, не похожа оказалась? – я невинно скашиваю на Костю глаза, и мы все хохочем, громко, безостановочно, до колотья в боку

*

– Еще чаю? – спрашивает Сергей. – И вот, есть еще булка. И сыра кусок, но он черствый.

– Ничего, давай, у меня зубы крепкие, справлюсь. – Я страшно голодная – дома ведь так толком и не поела.

– Яблоки, – вспоминает вдруг Костя. – Еще ведь есть яблоки! Посмотри, Серый, на полу в кладовке.