Институт

- Не переживай, - сказал тот – извини, конечно, что сразу не сказал, кто и откуда, но как-то и в голову не пришло. Сам понимаешь – в каких только местах аспирантов у нас ни бывает! Вот и пищевик оказался. Но, в принципе, это точно по твоему профилю – как раз на границе химии – он эти самые новые добавки под моим чутким руководством синтезировал, физики – стабильность эмульсий хоть в колбасе, хоть еще где все равно стабильностью эмульсий и остается, и биологии – поскольку будущий потребитель колбасу с этими добавками жрать и усваивать должен. То есть как раз твоя физико-химическая биология. Разберешься запросто, тем более, что я его заставил туда побольше теории и всего такого напихать. И для солидности, и для интереса.

Звучало убедительно, и Игорь упираться не стал. Только попросил прислать работу пораньше, чтобы без спешки толком разобраться и поговорить, если понадобится. На том и порешили. И вот через какое-то время получает Игорь на официальном бланке письмо, где секретарь ученого совета, на котором предстояла защита, просит его прислать заверенное Первым отделом подтверждение того, что у него, Игоря, имеется официальное разрешение на работу с секретными материалами, так называемый допуск, а получив это подтверждение, ученый совет немедленно вышлет ему диссертацию для ознакомления и подготовки официального отзыва.

При таком обороте дел Игорь слегка подобалдел. Ну, для начала, ему, естественно, показалось совершенно невероятным, что засовывание в колбасу эмульгаторов является государственным секретом. Ладно бы еще какие-нибудь эмульсионные смазки для оружия или танковых гусениц, но колбаса-то тут причем? Но это было хоть и непонятным, но не страшным. Куда хуже было то, что у Игоря, как, впрочем, и у всех в Институте, никаких допусков к секретности не было. Так уж решили Генеральный с Директором, чтобы не осложнять жизнь ни себе, ни сотрудникам. Да и сам Игорь ни с какой секретностью связываться не хотел – никогда не знаешь, где эта пакость могла отозваться: хорошо если просто лишняя бумажка в досье заляжет, а то ведь возьмут и перестанут в загранки выпускать как носителя особо секретной пищевой информации. В общем, получалась полная запятая. Пришлось звонить в тот самый защитный ученый совет. Так, мол, и так, но справки предоставить не могу, поскольку к секретности не допущен.

- Что же нам теперь делать? – искренне огорчился секретарь совета – Ведь вы уже всеми инстанциями утверждены! А менять оппонента на закрытой диссертации – это целая морока, да и на несколько месяцев защиту придется отодвигать. Диссертант очень огорчится, да и с другим оппонентом передоговариваться. У нас никому и в голову не могло придти, что у кого-то допуска нет. Как же вы там работаете?

- Вот так и работаем, - голосом неполноценного ответил Игорь – Сами не можем понять, как это мы без допусков справляемся. Ну хоть какой-нибудь выход есть из такого положения? Только сразу предупреждаю – ради одной вашей защиты я никакой секретности оформлять не буду, да и наше руководство мне все равно этого не позволит.

Секретарь задумался.

- Знаете что, дайте мне телефон вашего Первого отдела. Попробуем с ними напрямую эту проблему обсудить, а когда что-то прояснится, то или мы или они сами с вами свяжутся и скажут, что и как. Ладно?

Телефон Игорь, естественно, дал, но и сам тут же поспешил в этот самый Первый отдел заглянуть, чтобы из первых рук проинформировать о ситуации, да заодно и сказать, чтобы ни при каких обстоятельствах никакой секретности ему без его ведома не оформляли, поскольку он этого категорически не хочет, да и в его текущих международных сотрудничествах это может помешать, чем и Генеральный и Директор будут очень недовольны. После этого визита на душе стало поспокойнее, а то кто его знает, о чем эти секретчики между собой договориться могут – без тебя тебя женят и бегай потом доказывай, что ты не верблюд!

Как уж там шли советовско-первоотдельские переговоры, Игорь не знал, но родная бюрократическая система не подвела. Через какое-то время ему сообщили, что оппонировать ему, все-таки, придется, но, с учетом всех обстоятельств, ему, в виде исключения, оформят разовый допуск к секретным материалам, который никак на его научной жизни не отразится и даже в отделе кадров фиксироваться не будет. Ну, а уж что касается неразглашения узнанных государственных тайн после истечения срока этого допуска, который будет ограничен только одним-единственным месяцем, то соответствующим инстанциям остается надеяться только на его советский патриотизм и врожденную порядочность. Подивившись выкрутасам родной системы охраны гостайн, Игорь подписал соответствующую бумагу, позвонил в пищевой ученый совет, где, естественно, уже были в курсе, и стал ждать присылки диссертации. И ждал он этого, прямо скажем, с большим интересом, поскольку уж очень хотелось выяснить, что же за тайна хранится в отечественной колбасе.