Институт

- Не скажите, - неожиданно возразил Нивинский – у нас есть надежная информация, что при министерстве обороны США и при ЦРУ есть специальные лаборатории, которые как раз изучением вот таких совершенно невероятных феноменов и занимаются. От НЛО до всяких неведомых излучений. И деньги на это тратятся немеряные! Понимаете – уж больно ставки высоки! Да, конечно, звучит бредово и, как правило, бредом, а то и сознательной махинацией и оказывается, но ведь каждый раз существует пусть ничтожная, но вероятность, что что-то там такое есть. И если это обнаружить и поставить на службу обороне, то мы такую козью морду потенциальному противнику заделаем, что по самое не хочу достанет! А представляете, что будет, если мы от какой-то проверки отмахнемся под влиянием комментариев вроде ваших, а штатники как раз проверят и чего-нибудь найдут? Тогда уже нам козью морду делать будут! Вот и приходится каждый случай анализировать и изучать, чтобы, не дай Бог, ничего не пропустить и не упустить. А то себе дороже будет.

- Значит вы серьезно по поводу того, что с этим садистом и дальше возиться будете?

- Будем, Игорь Моисеевич. Будем. Пока на все сто процентов ни будем уверены, что никаких лучей смерти нет или же, наоборот, пока его результаты ни подтвердятся. Если вдруг второе случится, то начнем исследования по полной программе. Именно так каждый раз и происходит.

- И действительно ни денег, ни времени, ни людей – я уж о кошках и не говорю! – не жалко?

- Я же сказал вам - больно ставки высоки, чтобы на мелочах экономить!

- Ну, вам, конечно, виднее, но я, знаете ли, в науке рационалист: то, что противоречит всему имеющемуся знанию – заметьте, не дополняет его, а именно ему противоречит! – того быть не может. А кто утверждает противное – тот или малограмотный или жулик. В каждый институт такие стадами ходят. Правда, на лучи смерти они не замахиваются. Все больше с лекарствами от всего разом. Я с ними дело стараюсь не иметь.

- Понимаю вашу позицию и ценю вашу откровенность. Так что двойное спасибо, что все-таки пришли. И не просто пришли, а внимательно посмотрели и свои впечатления высказали. Надеюсь, и вы меня понимаете.

Церемонно распрощались, и Игорь отправился к себе в Институт. Больше ему ни Нивинский, ни кто бы то ни было другой из кагебешного научного отдела не звонил. Не звонили, как он позже выяснил, и тому биохимику из университета, который Игоря так безоговорочно поддержал со всей приличествующей случаю отрицательной энергией. Как обстояло дело с остальными экспертами он не знал, да особо и не интересовался. Тем более, что можно было и не сомневаться – Нивинский со товарищи от своих поисков и проверок, как он сам и говорил, легко не откажутся. В конце концов, у них тоже начальство есть, которое в науке понимает не сильно, а вот американцев уесть хочет с исключительной силой. Так что бодяге этой конца не предвидится! Только толку в ней...

Много позже, вспоминая про всю эту дурацкую историю, Игорь с интересом подумал, а куда, собственно, все эти наработки по загадочным лучам и всякому тому подобному делись в бурном круговороте девяностых? Черт его знает, вдруг и впрямь в одном случае на тысячу чего-то там такое могло проклюнуться... Не с горшковскими лучами смерти, конечно, а с чем-нибудь менее или, точнее, не столь очевидно махинаторским... Хорошо, если все это в конечном итоге все тем же американцам и досталось – либо загнали, либо просто подарили заокеанским коллегам начальники подполковника-кандидата, а если все это где-нибудь в Ливии или Ираке очутилось? Лучше бы не надо... А то чушь, не чушь, а чего не случается...

ИСТОРИЯ ОДИННАДЦАТАЯ.САМАЯ ГЛАВНАЯ ТАЙНА

I

Оппонировать чужие диссертации Игорю приходилось нередко. И чем дальше, тем больше: ничего удивительного – с возрастом рос и авторитет. Поэтому когда ему позвонил один довольно хорошо знакомый по конференциям и статьям университетский коллега и спросил, не согласится ли он быть официальным оппонентом на кандидатской одного из его аспирантов по достаточно близко к игоревым делам теме, то Игорь, естественно, согласился и лишь попросил прислать официальное письмо со всеми положенными формулировками, названиями и датами. Письмо вскоре и последовало, правда, оказалось оно не из Университета, как почему-то полагал Игорь, а из какого-то ведомственного института совершенно незнакомого Игорю пищевого профиля. Да и сама диссертация была с каким-то не совсем привычным для его непосредственных интересов названием. Что-то вроде “Биосовместимые полимерные пищевые добавки для стабилизации колбасных эмульсий”. Хотя давать задний ход было поздновато – письмо, наряду со всем прочим, сообщало, что Игорь уже официально утвержден оппонентом по этой работе, но тому самому университетскому коллеге он, все-таки, позвонил.