Инструктор. Снова в деле

С молоком матери Монгол впитал ненависть к коммунистам. Это из-за них, падл смердючих, вся его жизнь с самого детства пошла наперекосяк. Дед и бабка, отсидев в лагерях по политической статье в общей сложности двадцать лет, смогли все-таки родить и воспитать одного ребенка, мать Монгола. Жили в нищете, в ссылке, жрать было нечего, там и встретилась его мать с отцом, тоже бывшим лагерником, только он по уголовной сидел за разбои. А своего отца он совсем не помнит: кто-то пером пощекотал его по горлу. Позже, когда началась реабилитация, деда и бабку простили, но толку было, если они уже еле дышали от такой жизни, когда на ссылке иногда сутками голодать приходилось и пить было нечего, да еще каждая тварь с красным знаменем тебя попрекала и пропесочивала. В ссылке они и умерли. Мать Монгола взяла его с собой и поехала в Москву на приработки. Ехать разрешили, только и там жрать было нечего. Никакого образования у матери Монгола не было, да и брать на работу отказывались, вот и пошла она собой торговать. И те коммунисты, которые ее родителей гнобили, смотрели на нее как на товар и бабки давали за труд. А потом, когда полная безнадега была, она чиркнула от ненависти одного пером; может, за своих родителей мстила, только ее после этого посадили, а Монгола в детдом сдали. А где мать, он до сих пор и не знает. Пробовал искать, да потом плюнул, понял, что бесполезно, ни фотографии нет, да и не помнит даже, где сидела. А коммунистов до сих пор ненавидел. У каждой своей жертвы, прежде чем валить, выспрашивал, есть ли в роду коммунисты. И если были, тогда свирепел Монгол, нельзя было ждать от него пощады.

– Я не виноват! Монгол, я не виноват! – Охотников, упав со стула на колени, попытался уцепиться за ногу Монгола. Тот с силой ударил Охотникова по зубам тяжелым армейским ботинком.

– Это из-за таких гнид, как ты, все происходит! В деда урод пошел! Прославиться решил, выкормыш коммунистический! Ну, сейчас, гнида, я тебе покажу развитой социализм…

– Монгол! Пусти! Я молчать буду! Клянусь тебе!

– Все вы так падлы проситесь! Гнилое нутро!

Охотников зашелся в истерике и, ползая по полу, старался ухватиться руками за ботинки Монгола. Тот, не найдя лучшего решения, взял у охранника автомат и прошил Охотникова очередью от копчика до шеи, словно ниткой ткань прострочил.

Передал автомат в руки охраннику, допил из горлышка бутылки оставшуюся водку, перевернул труп ногой и плюнул в ощерившееся смертью лицо.

– Че стали? Приберите! – На звук выстрелов, прибежали охранники и, замерев на месте, поглядывали то на Монгола, то на труп Охотникова, не зная, что делать. – И все свалите из комнаты! Все до одного!

Монгол хотел остаться в одиночестве, чтобы успокоиться, потому что, каждый раз убивая последышей коммунистов, он все равно не чувствовал себя отомщенным и какое-то время должен был сидеть один и пить водку.

Совсем не нравилось Монголу, как дела складывались.

«Один готов, и документы есть те, которые искали, только вот второй еще где-то бродит. Охотников – гниль, – с омерзением подумал Монгол и бросил журналистское удостоверение в приоткрытую створку печки. А че с тем, вторым, делать? Как его щемить? Задание считается выполненным тогда, когда все сделано, а Чуб еще где-то бегает. – Монгол отправил посты и на вокзалы, и в аэропорт, и на квартире Чуба сидела засада, и около «МосРиэлта» дежурили пацаны, пасли и его бумер. – Да ладно, если бы Чуб был обыкновенным лохом, но он хитрый, где-то отсиживается, только где?»

Монгол достал из кармана пачку «Мальборо» и, зубами оторвав от сигареты фильтр, щелкнул позолоченной зажигалкой, спрятал ее в карман и набрал Кекса. Монгол привык курить крепкие сигареты, но часто выходило так, что в стрессовых ситуациях они казались ему недостаточно крепкими, вот он и отрывал фильтр. На душе становилось легче, на какое-то время переключался.

– Здорово, братуха! Че скажешь? – заговорил холодный и спокойный голос Кекса.

– Один есть. Бумажки на месте. Второй еще бегает. Где – не знаю. Ребят на места отправил.

– Че ты, Монгол, там накосячил?

– Пацаны подвели, – виновато сказал Монгол. – Я уже разобрался с виновниками.

– Мне от этого ни холодно ни жарко. Ты че, раньше позвонить не мог?

Кекс не на шутку разозлился. Фитиль ему голову оторвет! Хоть бери сам автомат в руки и иди воевать! Называется, доверил пацанам! Передозировка наркотиков и несчастный случай! Вместо этого всю Москву на уши поставили. Скоро и пресса начнет лаять.

– Думаешь, что бригадой командуешь, так по дачкам можно отсиживаться? В Торбеево резиденцию устроил? Где результат? Ты мне фуфло не толкай! Я тебе сутки даю на решение вопроса! Въехал?

– Въехал, Кекс. Разберусь, – со сдержанной злобой ответил Монгол.

– Ну, смотри. Ты башкой отвечаешь! Не сделаешь, так сам в расход пойдешь.

Монгол хотел было огрызнуться, но вызов оборвался, может даже и к лучшему.