Инструментарий человечества

Прохожие не обращали внимания ни на нее, ни на дверь. В верхнем городе только начинал разгораться закат. Нижний город уже расцветили ало-золотые полосы, напоминавшие гигантские языки застывшего пламени. Сама того не замечая, Элейн принюхалась; сама того не замечая, вздрогнула, борясь со слезами; сама того не замечая, нежно улыбнулась – впервые за много лет, – и эта улыбка расслабила ее губы и придала усталому, напряженному лицу подобие красоты. Элейн была слишком занята тем, что оглядывалась.

Люди шли по своим делам. Дальше по улице недочеловек – женщина, возможно, кошка – по широкой дуге обошла настоящего человека, который шагал медленнее. Совсем далеко полицейский орнитоптер, неспешно взмахивая крыльями, облетал одну из башен; если только роботы не навели на Элейн телескоп или не захватили с собой редкого недочеловека-сокола, которых иногда использовали в полиции, им ее не раз– глядеть.

Она шагнула в дверь и закрыла ее за собой.

Она об этом не догадывалась, но из-за ее поступка нерожденные судьбы так и не появились на свет, грядущие века охватило восстание, люди и недолюди погибли при странных обстоятельствах, матери изменили имена нерожденных лордов, а звездные корабли вернулись из мест, о каких человек не мог даже помыслить. Космос, который всегда был здесь, который ждал, пока человек его заметит, наступит быстрее – из-за нее, из-за двери, из-за нескольких следующих шагов Элейн, из-за того, что она произнесет, и ребенка, которого встретит. (Впоследствии поэты расскажут эту историю, но задом наперед, на основании своих знаний о С’джоан и поступках Элейн, разжегших мировой пожар. Простая истина состоит в том, что одинокая женщина вошла в таинственную дверь. Вот и все. Прочее случилось позже.)

Она стояла на верхней ступеньке, спиной к закрытой двери, и перед ней лежал позолоченный закатом незнакомый город. Она видела огромную оболочку Нового города Калмы, которая изгибалась к небу; видела, что дома здесь более старые и не столь гармоничные, как те, что она только что покинула. Элейн не была знакома с понятием «живописности», иначе вспомнила бы о нем. Она не знала ни одного понятия, чтобы описать сцену, мирно раскинувшуюся у нее под ногами.

Людей она не видела.

Далеко, на вершине старой башни, пульсировал пожарный датчик. Помимо него был только желто-золотой город внизу и птица – или крупный лист, сорванный бурей? – что парила неподалеку.

Испытывая страх, надежду, предвкушение и прилив незнакомых желаний, Элейн спустилась вниз с безмолвной неведомой целью.

III

У подножия лестницы, состоявшей из девяти пролетов, ждал ребенок – девочка лет пяти. Она была одета в ярко-голубую тунику, и у нее были рыжевато-каштановые волосы и самые изящные руки, что когда-либо видела Элейн.

Сердце Элейн потянулось к девочке. Та посмотрела на нее и отпрянула. Элейн узнала выражение этих красивых карих глаз, эту мышечную мольбу о доверии, эту боязнь человека. Это был вовсе не ребенок – просто животное в человеческом обличье, возможно, собака, которую впоследствии научат говорить, работать, выполнять полезные задания.

Маленькая девочка поднялась, словно собиралась убежать. Элейн показалось, что девочка-собачка сама не решила, куда побежит: к ней или от нее. Ей не хотелось связываться с недочеловеком – какой женщине захотелось бы? – но не хотелось и пугать маленькое создание. В конце концов, оно было совсем юным.

Мгновение они смотрели друг на друга, маленькое существо – нерешительно, Элейн – спокойно. Затем девочка-собака заговорила.

– Спроси ее, – сказала она, и это был приказ.

Элейн удивилась. С каких это пор животные отдают приказы?

– Спроси ее! – повторило юное создание и показало на окно, над которым была надпись: «ПОМОЩЬ ПУТЕШЕСТВЕННИКАМ». Потом девочка убежала. Голубая вспышка туники, белая – сандалий, и она исчезла.

Озадаченная Элейн молча стояла в пустом, заброшенном городе.

– Можешь подойти ко мне, – обратилось к ней окно. – Сама знаешь, что так и поступишь.

Это был мудрый, зрелый голос опытной женщины – голос, в котором бурлили пузырьки смеха, в котором слышалась тень сочувствия и энтузиазма. Приказ был не просто приказом. Он с самого начала был веселой личной шуткой, которую разделили две умные женщины.

Элейн не удивилась, когда с ней заговорила машина. Всю свою жизнь она слушала записи. Однако сейчас она засомневалась.

– Здесь кто-нибудь есть? – спросила она.

– Да и нет, – ответил голос. – Я «Помощь путешественникам» – и я помогаю всем, кто приходит сюда этим путем. Ты заблудилась, иначе тебя бы здесь не было. Положи руку в мое окно.

– Я имела в виду, ты человек или машина? – уточнила Элейн.