Инструментарий человечества

– Элейн, Элейн, ты действительно понятия не имеешь, кто ты такая?

Элейн вновь крутанулась на скамье. Ее лицо алело в лучах заходящего солнца.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду… – выдохнула она.

– Думай, Элейн, думай, – неумолимо продолжал голос. – Неужели имя «С’джоан» ничего для тебя не значит?

– Надо полагать, это недочеловек, собака. Ведь именно это означает «С», верно?

– Это маленькая девочка, которую ты встретила. – Госпожа Панк Ашаш произнесла эти слова как великое откровение.

– Да, – послушно согласилась Элейн. Она была воспитанной женщиной и никогда не спорила с незнакомцами.

– Погоди минутку, – сказала госпожа Панк Ашаш. – Я выведу наружу свое тело. Не могу сказать, когда в последний раз его надевала, но так тебе будет проще со мной общаться. Прошу прощения за одежду. Она старая, однако, полагаю, с телом все в порядке. Это начало истории С’джоан, и я хочу причесать тебя, даже если мне придется делать это собственноручно. Подожди, девочка, никуда не уходи. Это займет минуту.

Темно-красные облака постепенно чернели. Что оставалось Элейн? Только сидеть на скамье. Она постучала туфлей о тротуар. Вздрогнула, когда старомодные фонари нижнего города зажглись с резкой геометрической внезапностью; они были лишены плавности новых фонарей верхнего города, где день переходит в яркую, чистую ночь без резких цветовых изменений.

Скрипнула дверь рядом с маленьким окошком. Древняя пластмасса осыпалась на тротуар.

Элейн была потрясена.

Наверное, подсознательно она ожидала увидеть чудовище, но увидела очаровательную женщину примерно одного с ней роста, в странном, старомодном одеянии. У незнакомки были гладкие черные волосы – и никаких признаков недавней или текущей болезни, следов жестоких увечий прошлого, явных нарушений зрения, походки или жестикуляции. (Элейн не могла проверить обоняние и вкус, но это был медицинский осмотр, заложенный в нее с самого рождения, список, по которому она проверяла каждого встреченного взрослого человека. Ее создали «терапевтом-любителем, женского пола» – и она отлично справлялась, даже когда лечить было некого.)

Тело действительно было потрясающим. Должно быть, его стоимость равнялась сумме сборов за сорок или пятьдесят планетарных посадок. Человеческий облик был передан без изъянов. За губами скрывались настоящие зубы; гортань, небо, язык, зубы и губы, а не микрофон в голове, формировали слова. Это тело воистину было музейным экспонатом. Возможно, оно копировало госпожу Панк Ашаш при жизни. Улыбка на лице казалась ликующей. На госпоже был наряд давно минувшей эпохи – торжественное прямое платье из тяжелой синей материи с вышитым золотым квадратным узором по подолу, поясу и лифу. Также имелся плащ цвета темного, потускневшего золота с таким же вышитым квадратным узором, только синим. Волосы были зачесаны наверх и закреплены украшенными драгоценностями гребнями. Робот выглядел совершенно естественно, вот только с одной стороны его покрывала пыль.

– Я устарела, – с улыбкой произнесла госпожа Панк Ашаш. – Давным-давно я не была собой. Но я подумала, дорогая, что тебе будет проще беседовать с этим старым телом, а не с окном…

Элейн безмолвно кивнула.

– Ты ведь понимаешь, что это не я? – резко спросило тело.

Элейн покачала головой. Она не понимала; ей казалось, будто она не понимает ничего.

Госпожа Панк Ашаш устремила на нее пристальный взгляд.

– Это не я. Это тело робота. Ты смотрела на него как на живого человека. И я – тоже не я. Иногда это причиняет боль. Ты знала, что машины могут испытывать боль? Я могу. Но… я – это не я.

– Кто вы? – спросила Элейн у красивой старой женщины.

– Прежде чем умереть, я была госпожой Панк Ашаш. Как и говорила. Сейчас я машина – и часть твоей судьбы. С помощью друг друга мы изменим судьбу миров и, быть может, даже вернем человечеству человечность.

Элейн ошеломленно уставилась на нее. Это был необычный робот. Он казался человеком и говорил с такой теплой властностью. И это существо, чем бы оно ни было, это существо, похоже, многое о ней знало. Никому больше не было до нее дела. Матери-кормилицы в Детском доме на Земле сказали: «Очередное дитя-ведьма, и прехорошенькое, с ними проблем не бывает», – и позволили ее жизни идти своим чередом.

Наконец Элейн смогла взглянуть в лицо, которое в действительности не было лицом. Обаяние, веселье, выразительность никуда не делись.

– Что… что мне теперь делать? – запинаясь, выговорила Элейн.

– Ничего, – ответила давно усопшая госпожа Панк Ашаш. – Просто встречай свою судьбу.

– Вы имеете в виду моего любовника?

– Какое нетерпение! – очень по-человечески рассмеялась запись мертвой женщины. – Какая поспешность. Сперва любовник, потом судьба. В юности я была такой же.

– Но что мне делать? – вновь спросила Элейн.