Инсургент

— Успокойтесь, все! — Джек Кан поднимает руки и толпа замолкает. Вот это понимаю, талант.

Я стою в толпе Бесстрашных, прибывших, когда сидячих мест уже не осталось. Вспышка света бросается мне в глаза — молния. Не лучшее время для встречи в комнате с дырами вместо окон, но это самое большое помещение из тех, что у них есть.

— Я знаю, что многие из вас сбиты с толку и потрясены тем, что произошло вчера, — говорит Джек. — Я выслушал массу отчетов с разными точками зрения и выяснил что правда, а что требует дополнительного изучения.

Заправляю мокрые волосы за уши. За десять минут до начала заседания, проснувшись, я успела сбегать в душ. И теперь, несмотря на истощение, чувствую себя живой.

— Мне кажется, что если что и требует дополнительного изучения, — говорит Джек. — Так это Дивергенты.

Он выглядит усталым, под глазами залегли темные круги, короткие волосы беспорядочно торчат, будто он ерошил их все ночь. Несмотря на духоту, он одет в рубашку с длинными рукавами, видимо, был рассеянным, собираясь сегодня утром.

— Если вы одни из Дивергентов, прошу, сделайте шаг вперед, чтобы мы могли вас услышать.

Смотрю в сторону Юрая. Здесь попахивает опасностью. Моя сущность Дивергента — это то, что необходимо скрывать, признаю, раскрытие этой информации может привести к смерти, но нет никакого смысла скрываться теперь, когда нет никого, кто бы обо мне не знал.

Тобиас первым выходит вперед, проталкиваясь через толпу, и, когда она расступается, пропуская его, идет прямо к Джеку Кану.

Я тоже двигаюсь, бормоча «простите» людям передо мной. Они отступают назад, будто я угрожаю плюнуть в них ядом. Некоторые тоже делают шаг вперед, в черно-белых цветах фракции Искренность, но не многие. Одна из них — девушка, которой я помогла.

Несмотря на известность Тобиаса среди Бесстрашных и мой новый титул девушки, которая ранила Эрика, в центре внимания оказываемся не мы, а Маркус.

— Ты Маркус? — спрашивает Джек, когда тот доходит до середины комнаты и становится на вершину нижней ступеньки.

— Да, — отвечает отец Тобиаса. — Я понимаю, что вас волнует, чем вы все обеспокоены. Еще неделю назад вы ничего не слышали о Дивергентах, а теперь все, что вы знаете, это то, что они имеют иммунитет к тому, к чему вы чувствительны, и это страшно. Но я могу заверить вас, что бояться совершенно нечего.

Говоря это, Маркус наклоняет голову и делает сочувственный взгляд, сразу становится понятно, почему некоторые люди так его любят — он умеет внушить, что, отдай вы ему все, что имеете, он сумеет об этом позаботиться.

— Мне, кажется, все ясно, — говорит Джек. — На нас напали, чтобы Эрудиты смогли найти Дивергентов. Вы знаете, зачем?

— Нет, не знаю, — отвечает Маркус. — Возможно, их целью было обнаружить нас. Больше похоже на сбор информации перед повторным запуском моделирования.

— Они не этого хотели, — слова срываются с моих губ прежде, чем я понимаю, что заговорила вслух. Мой голос более высокий и слабый, чем у Маркуса и Джека, но все равно слишком поздно. — Они хотят нас убить, хотели еще до начала атаки.

Джек хмурит брови. Я слышу многочисленные удары капель дождя о крышу. В комнате темнеет, будто нас накрывает тьма.

— Это слишком похоже на теорию заговора, — замечает Джек. — Зачем Эрудитам убивать вас?

Моя мама говорила, что люди боялись Дивергентов из-за невозможности их контролировать. Может так и есть, но для Джека Кана страх перед нами — недостаточное объяснение желания Эрудитов нас убить. Мое сердце буквально заходится, когда я понимаю, что мне нечего ему ответить.

— Я… — начинаю, но Тобиас перебивает меня.

— Мы ничего не знаем наверняка, — говорит он. — Но за последние шесть лет среди Бесстрашных произошло около десятка загадочных смертей, и все они связаны с неоднозначными результатами теста или инициацией по результатам моделирования.

Молния сверкает, освещая комнату, Джек качает головой:

— Это все, конечно, очень интересно, но доказательством не является.

— Лидер Бесстрашных стрелял в голову ребенка Искренних, — огрызаюсь я. — Вам ведь известно об этом? И это похоже на достойное поведение?

— Вообще-то, да, — отвечает он. — Хладнокровное убийство ребенка — ужасное преступление и не может остаться безнаказанным. К счастью, преступник под стражей, его будут судить. Однако следует иметь ввиду, что солдаты Бесстрашия не проявили агрессии по отношению к нам, иначе нас бы перебили, пока мы оставались без сознания.

Вокруг меня раздается раздраженный шепот.

— Их мирное вторжение говорит мне о возможности вести переговоры с Эрудитами и остальными Бесстрашными, — продолжает он. — Так что я как можно скорее устрою встречу с Джанин Метьюс, чтобы обсудить подобную возможность.

— Их вторжение не было таким уж безобидным, — говорю я и вижу, что Тобиас улыбается. Вдыхаю поглубже и продолжаю. — То, что они вас всех не перестреляли, не значит, что их мотивы чисты. Как вы думаете, зачем они пришли? Чтобы просто пройтись по коридорам, вырубить всех и уйти?