Интегрировать свет

Но в другой книге я прочла, что лепреконы ощущают ойру «на ощупь». Если возьмут предмет в руки и сосредоточатся. Потому что зрением Изнанки они не обладают.

А это значит…

…щёлк.

Паззл сложился.

И заставил меня торжествующе расхохотаться.

— Я знаю, я знаю!

Лод, осёкшись, посмотрел на меня удивлённо, и я осознала: он ещё не успел завершить ту фразу, которую я слышала от него последней.

Неужели всё так просто?..

— Ты мыслил слишком масштабно. Зациклился на том, чтобы сломать защиту. И вы, колдуны, привыкли решать проблемы с помощью магии, — у меня даже пальцы задрожали — от восторженного предвкушения, которое испытываешь, прежде чем развязать ленточку на долгожданном подарке. — А вся штука в том, что магия здесь ни при чём. Ну ладно, при чём, но не так уж сильно.

— Что…

— Я знаю, как нам достать жемчужины!

Он мигом смолк. Уставился на меня.

А я, вдохнув, словно меня ждал прыжок в глубокую воду, плескавшуюся за бортом нашей лодки — на одном дыхании выдала свой план.

Когда я, выпалив последнее слово, наконец отдышалась, Лод всё ещё смотрел на меня. Просто смотрел.

Под его немигающим, долгим, абсолютно непроницаемым взглядом я ощутила, как моя радость цепенеет под ледяной коркой неуверенности.

— Думаешь, не сработает? — я нервно поправила очки. — Но я вроде бы учла…

Жёсткие, властные пальцы скользнули по моего затылку, зарылись мне в волосы, заставили податься вперёд, замолчать — и я ещё успела осознать, что наши лица вдруг оказались недозволительно близко.

Прежде, чем губы клеймом обжёг поцелуй.

Он был почти яростным и удивительно нежным, неторопливым и страстным, глубоким и неотступным: чувства не порывистого мальчика, но мужчины, точно знающего, чего хочет. Он ошеломил, подчинил, не оставил в сознании ни единой мысли, заставив просто раскрыть губы и отвечать — неумело, робко, жадно; закрыв глаза, забываясь, тая и пьянея под ладонью, скользившей по спине, дразнившей сквозь тонкое платье медленной лаской…

И в тот миг, когда откуда-то выплыла короткая мысль «Морти», губы вновь обожгло. Только теперь — холодом ночного воздуха.

Лод отстранился как раз вовремя, чтобы волна алого пламени расплескалась по куполу магического щита.

Догадаться, кого я увижу на берегу, когда поверну голову, труда не составило.

Течением лодку снесло довольно близко к берегу, и в ярком свете кровавых сполохов, полыхавших на лезвии огненного меча, я без труда разглядела перекошенное лицо Сусликовой. Рядом скалил острые белые клыки парнокопытный страх: огромный конь, чёрный, как чёрт, с жуткими глазищами, светившимися во мраке трупной желтизной.

Та самая Лапочка? Да, скакун определённо стоит хозяйки.

А здесь-то вы откуда взялись?!

Я могла припомнить не так много случаев, когда меня захлёстывало лютое бешенство, но этот момент определённо был одним из них.

— Так у тебя теперь новый хахаль, я посмотрю! — ехидно пропела Машка, опустив меч. — Что, одного мало? Или с глаз долой, из сердца вон?

— Чего ты ко мне привязалась, убогая? — не выдержав, выкрикнула я. — Тебе в праздник заняться больше нечем, кроме как меня по всей Риджии выискивать?!

— Для тебя время всегда найдётся! — рыжая чума воздела руку к небесам. — Первый раз не утопила, теперь наверстаю!

В тот момент, когда я подумала, что лодка и правда делает нас довольно уязвимыми, она уже выкрикивала заклинание. И я только потянулась за шнурком с кольцом, когда прямо за бортом поднялось нечто.

Водяной столб, пузырящийся и текучий. С длинными руками-щупальцами и безликой головой. Странная прозрачная кукла в два человеческих роста, без глаз, рта и носа, слепленная из речной толщи.

Водный элементаль?!

Эта зараза уже и такое умеет?..

Щупальца рванули к бортам, толкнули — и, успев ладонью прижать очки к лицу, напоследок тоскливо подумав о дежавю, я полетела в воду.

Тёмная гладь реки сомкнулась над головой, принимая в свои удушающие холодные объятия. Тяжёлый плащ, мигом намокнув, потянул ко дну. Я в панике взмахнула одной рукой, пытаясь всплыть, ожидая прикосновения щупальца, которое обовьёт ногу и потащит в глубину — но вместо этого обвили талию.

Звенящее давление на уши и тело исчезло, и миг спустя я упала на что-то твёрдое. Осознав, что уже не под водой, жадно вдохнула. Открыла глаза: Лод перенёс нас на горный утёс, где мы когда-то обсуждали мой побег. Ещё когда я носила ошейник.

А, может, он был просто очень похож на тот.

Незамедлительно отпустив меня, колдун сел. В одежде, липнущей к телу, с опущенными руками. Пряди мокрых волос скрывали его лицо.

Он молчал — и под тяжестью этого молчания на меня вдруг навалилось осознание, что произошло минуту назад.

Заставив ощутить себя последней сволочью.

Этот поцелуй, мой первый поцелуй — украден. Украден у другой. И несколько часов счастья — тоже.

И, если быть честной, холодный душ от Машки пришёлся как нельзя кстати.

Я приподнялась, дрожа в лёгком ознобе, опираясь на локоть, утопавший в траве.

— Лод…

— Прости, — глухо сказал он. Не поднимая головы, не глядя на меня. — Я поступил низко. Поступил, как подлец.

Все слова, которые я могла бы сказать, так и не сказались.