Интегрировать свет

Советник говорил абсолютно спокойно. Немного грустно. Как о чём-то давно минувшем, давно отболевшем.

Заставив принцессу в свою очередь отставить кубок — дрогнувшей рукой.

— Но… это же… я не знала. — Навиния растерянно облизнула губы. — Неужели это…

— Нет, не знала. И никто не знал. Потому что он говорил это мне одному. И только я один, я и боги… могли его остановить. — Старик прикрыл глаза. — И остановили.

Навиния смотрела, как из-под его закрытого века катится слеза, сбегая по щеке к губам.

Когда она встала, в пальцах её вспыхнула золотая рапира — одновременно с тем, как в глазах загорелся очень нехороший огонь.

— Когда я шла сюда, то готова была убить вас, если придётся. Когда я шла сюда, то была готова ко всему. Мне казалось так. Но это… — она выбросила руку вперёд, устремив кончик пламенеющего лезвия Советнику в лицо. — Вы убили его? Моего отца?

— Это… нельзя назвать убийством. Он готов был объединиться с силами зла, чтобы ввергнуть страну в новую войну, а я понимал, что не могу остановить его. Нарушить клятву, которую ему дал, поднять руку на своего Повелителя… и тут эта эльфийская девочка. Такая отчаянная, так одержимая своей страстью, так поглощённая своей ненавистью. И я решил бросить жребий, дать ей мысль, идею… и положиться на волю богов. Решил, если такова будет их воля — произойдёт то, о чём я думаю. Тогда не будет ни союза с тёмными, ни войны с Керфи… и когда так и случилось, я понял, что был прав. Боги, как и я, не одобряли планов твоего отца. И твоих тоже. — Советник открыл глаза. Он плакал, но лицо и голос его были спокойными, лишь бесконечно уставшими. — Ведь я добавил яд только в один кубок. И ты выбрала именно его.

— Не пытайтесь меня запугать, — губы принцессы презрительно дрогнули. — Я проверила ауменье, прежде чем пить. Корила себя за это, но проверила. На всякий случай. И там не было ничего опасного.

— На тот момент — не было. Зато было десять капель «Ночного покоя».

Ненависть в глазах Навинии сменилась удивлением.

За миг до того, как она рухнула — на спину, недоумённо глядя в потолок, жадно хватая ртом воздух.

— Что ты заставила меня сделать, Вини? — старик почти шептал. — Я так любил тебя, как и твоего отца когда-то… а ты снова вынудила меня выбирать между личным и важным, и я не мог, ни имел права выбрать первое. Ведь если ты обличишь Эльскиаров, наш народ поверит тебе, и пойдёт за тобой, и ты приведёшь его к гибели, потому что не понимаешь… тёмные используют тебя, как хотели использовать твоего отца. Как использовали бедного Эсфориэля. Знают, что в открытой борьбе им не победить, и в их интересах переждать удар, затаиться, пока они не окрепнут. А потом, когда мы поверим им, снова нанести удар. В спину. Но ты не умеешь смотреть в будущее, никогда не умела… и лучшее, что ты сейчас можешь сделать для своей страны — умереть.

— Ты, — хрипло, едва слышно выдохнула принцесса, — ты, ублю…

Советник смотрел, как Навиния слабо приподнимает руку: каждое движение её было медленным, словно у мухи, залипшей в смоле. Смотрел, как лезвие рапиры окутывает золотое пламя. Смотрел обречённо, без всякого страха.

И не выразил ни удовлетворения, ни облегчения, когда огненная волна, так и не сорвавшись с кончика клинка, погасла, а ладонь принцессы бессильно упала на ковёр.

— Я сразу решил, что выпью из другого кубка, — просто сказал он. — Что бы ты ни выбрала. Ведь… если правда на моей стороне, то бояться нечего, а если нет — я лучше умру, чем буду наблюдать, как ты довершаешь то, что я когда-то предотвратил. Но теперь… когда твоё тело найдут перед дворцом, это придаст людям сил для победы над тёмными. Ненависть всегда даёт много сил.

Он снова поднялся из-за стола. Подошёл к одному из магических светильников, повернул его наискось — и часть стены рядом, до того никак не выделявшаяся, отъехала в сторону.

— Знаешь, поначалу я так огорчался, что ты не станешь той королевой, какую я хотел бы оставить после себя… что не желаешь учиться тому, чему я так хотел тебя научить, что унаследовала своеволие отца — и не унаследовала его хитрости, ума, стремления познать всего, что необходимо правителю… но я думал, что сумею вырастить тебя великой Повелительницей. Лучше, чем это сделал бы он. — Советник смотрел в чёрный провал тайного хода, на тёмную лестницу, уводившую куда-то вниз. Не оглядываясь на девушку, задыхавшуюся за его спиной. — А потом понял, что это к лучшему. Что ты будешь счастливее, если бремя власти не ляжет на твои плечи. Если ты сможешь просто заниматься тем, что тебе по нраву — а политику, интриги, всю эту грязь оставишь будущему мужу. И правил за тебя так, как мог, и позволял тебе слишком много, чувствуя свою вину, и понимал, что заслуживаю твою неприязнь и твоё недоверие… и поэтому же в своё время принял отставку, как должное. Пусть мне и невыносимо больно было видеть, как ты моментально рушишь то, чего я добивался годами. Но в итоге боги расставили всё по местам.

Он стоял неподвижно, не оборачиваясь. Видимо, не хотел смотреть на предсмертную агонию принцессы.