Интегрировать свет

– Не сомневаюсь. Но сперва я хотел попросить тебя кое о чём.

Я посмотрела на него и, как это у нас часто бывало, угадала его мысли без слов.

– Ещё силы? Так и не восстановился после вчерашнего?

– Увы. – Лод развёл руками. – Если ты не захочешь, я пойму. Но тогда придётся повременить с вылазкой на пару дней.

Я помолчала, колеблясь.

Призрак вчерашних сомнений, подкреплённый недавним сном, нашептал на ухо ответ, который я вряд ли выдала бы в другой ситуации.

– Прости, но, кажется, я сама ещё толком не восстановилась. Поэтому лучше повременить, – как можно более виновато произнесла я, внимательно следя за его реакцией. – В конце концов, Алья ведь сказал, что день-другой терпит.

Мгновение колдун просто смотрел на меня.

Потом сжал мои ладони в своих, и в жесте этом не было ни капли ласки.

– Ну и ладно, – руки Лода просветило знакомое золотое сияние. – В конце концов, твоё разрешение мне ни к чему.

Я изумлённо дёрнулась, но серебряное кольцо на шее сжалось, лишая способности сопротивляться.

Нет, не может быть, чтобы все мои опасения…

– Я не хотел доводить до этого, – равнодушно произнёс Лод. – Извини.

Я сидела, застыв, из-за ошейника не в силах даже отвести взгляд…

…и тут вспомнила, что ошейник сняли с меня давным-давно.

Давление на шею исчезло одновременно с Лодом, который просто растворился в воздухе: позволив увидеть, что в том самом кресле, где перед сном я читала колдуну стихи, сидит Акке.

– Занятные кошмары, – бесстрастно заметил иллюранди.

Я вскинула руки к шее. Поняв, что на ней нет серебряного кольца, поднялась на ноги.

– Я ведь всё ещё сплю, верно?

– Да.

Могла и не спрашивать. Странные, приглушённые ощущения говорили сами за себя. Как и окружающая обстановка. Казалось, меня каким-то образом занесло в картину, на которой пытались изобразить лабораторию колдуна, только вот художник допустил многочисленные неточности: стол идеально чистый, кресло немного не такое, стены чуть темнее…

И отсутствующий Бульдог не пачкал слюнями мою подушку.

– Если кошмары твоих рук дело… Я, конечно, не собираюсь и не могу ничего с тобой сделать, но просто знай, что я очень зла.

– Моих? – Акке тонко улыбнулся, не сводя с меня взгляда, в котором синева мешалась с серебром. – О, нет. Я вмешался только сейчас, когда всё зашло слишком далеко, – тонкие пальцы иллюранди царапнули подлокотник кресла ногтями, короткими и аккуратными, точно их сделали из матового стекла. – Это никуда не годится.

– Что именно?

– Твоя подозрительность. Ты слишком много думаешь. Слишком много сомневаешься. Слишком многого боишься.

– И какое тебе до этого дело? – Я подошла к креслу, глядя на пепельное лицо Акке сверху вниз. – Зачем ты это делаешь? Зачем следишь за мной, зачем тогда показал мне сцены из прошлого, зачем сейчас со мной говоришь? Только не говори, что по доброте душевной.

Наверное, это сон придавал мне смелости. Освобождал от робости, правил приличия, мыслей о том, что нужно знать своё место. И сейчас я просто спрашивала всё, что хотела спросить.

А может, я просто и сама устала бояться: ведь я хотела услышать от него ответы не только на то, что спросила вслух.

– По доброте. Да только не к тебе, – тихий смех иллюранди окрасили шелестящие нотки. – Ты думаешь, тебе одной сейчас нужна поддержка и опора?

Вопрос меня удивил.

– Ты…

– Ты нужна ему. Твоя поддержка. Твоя вера в него. Сейчас Лоду тяжелее, чем когда-либо. А я, видишь ли, очень к нему привязан.

– Почему? Ты ведь просто его слуга.

Сейчас ответ на этот вопрос почему-то интересовал меня больше, чем то, что иллюранди сказал до этого. Наверное, потому что думать, что я и правда нужна Лоду – не по практическим соображениям, – казалось мне смешным.

– К твоему сведению, между слугой и господином зачастую устанавливается очень крепкая связь. Если господин достоин того, чтобы его любили. А Лод для меня… – демон рассеянно повёл рукой. – Ты ведь не знаешь, как рождаются иллюранди?

– Откуда?

– Я появился на свет таким, каким ты видишь меня сейчас. Как и все из моего народа. Мы не взрослеем и не стареем, и своих детей мы творим, отдавая часть себя, своей души… вкладывая эту часть в чужую тень. Тень кого-то из плоти и крови. Человека, дроу или эльфа – неважно, но только с его согласия.

Хм. Никогда бы не подумала, что гуманоидные существа могут размножаться вегетативно. Раньше я не задумывалась о том, что ни разу не видела женщину-иллюранди, – и лишь теперь понимала, что не могла их увидеть.

– То есть… вы оживляете чужую тень?

– Можно и так сказать.

– И что, после того, как вы забираете тень, человек перестаёт её отбрасывать?

– О, нет, конечно. Она восстанавливается. Все существа из плоти и крови обладают тенью, ведь таков порядок вещей. Но мы навсегда забираем какую-то часть его: его сил, его души. И эта часть накладывает на нас свой отпечаток. Незначительный, но всё же. Например, мы всегда очень привязаны к тому, кто поспособствовал нашему появлению на свет.

– Но ты не можешь быть тенью Лода. Ты ведь существовал уже во времена войны с Тэйрантом.

Акке мягко улыбнулся:

– Тенью Лода – нет. А чьей могу?