Интенсивная терапия. Истории о врачах, пациентах и о том, как их изменила пандемия

Маалин, однако, не был последним человеком, заболевшим оспой. История этого случая – осторожное напоминание о важности искоренения опасных вирусов путем вакцинации, а также соблюдении всех мер безопасности при хранении вирусного материала. Дженет Паркер была медицинским фотографом, и ее офис располагался в Бирмингемской медицинской школе рядом с кабинетом вирусолога Генри Бедсона. До сих пор неизвестно, как она заразилась оспой из его лаборатории, но в 1978 году, спустя несколько месяцев после выздоровления Маалина, умерла от этого вируса. «Один зараженный человек может легко распространять вирус и положить начало эпидемии, – писала The New York Times о произошедшем. – Британское расследование, возглавленное профессором Р. А. Шутером, показало, что миссис Паркер заразилась оспой либо в тот момент, когда вирус попал в воздух, либо при случайном контакте с посетителем лаборатории».

Хильда, мать Паркер, стала последним человеком в мире, заразившимся оспой от другого человека, и полностью выздоровела. Генри Бедсон совершил суицид за несколько дней до смерти Паркер.

Эдинбургское региональное управление по инфекционным болезням расположено прямо за Западной больницей общего профиля. Это викторианская богадельня, преобразованная в лазарет. Раньше он стоял среди полей, но со временем в процессе своеобразного архитектурного митоза число зданий росло, и новые постройки распространялись по некогда обширной территории. В последний раз я был там довольно давно, после неприятного инцидента, произошедшего во время ночной смены. Был ведьмин час[39] – время, когда температура тела достигает минимума, а моя неуклюжесть – максимума. Я взял кровь у пациента с гепатитом С («тихий убийца»[40], который в то время был широко распространен среди эдинбургских наркоманов), и у меня тряслись руки, когда я извлекал иглу из его вены. Игла выскочила из моих пальцев, развернулась на 180 градусов и поцарапала тыльную сторону моей руки, не защищенной перчаткой. Я тихо выругался, резко взбодрился и сразу подставил руку под горячую воду, надеясь вымыть вирус вместе с кровью до того, как он поселится в моем организме. Я массировал кожу под горячей водой до тех пор, пока из раны не перестала выделяться кровь. Вина за произошедшее полностью лежала на мне: я не надел перчатки, был неаккуратен, еще и выругался, как идиот. Я вышел в ночную смену за другого человека, а теперь был вынужден несколько месяцев подряд сдавать анализы крови в Эдинбургском региональном управлении по инфекционным болезням, чтобы узнать, заразился я гепатитом С или нет. Мне повезло, и я избежал ужасного и лишь частично эффективного лечения гепатита С, доступного в то время.

На этот раз я пришел туда, чтобы встретиться с учеными, которые исследовали новую вакцину от SARS-CoV-2. В то время ее испытывали на медицинских работниках-добровольцах. Мне было интересно узнать, как настолько масштабное исследование с глобальными последствиями и высокими ставками удалось запустить за несколько недель, причем на фоне борьбы с пандемией, разразившейся весной. Ранний этап развития вакцины был проведен в Оксфорде, где коронавирусные белки поместили в вирус, вызывающий кашель и симптомы простуды у шимпанзе. Взяв пример с Бенджамина Джести, использовавшего коровий вирус для лечения человеческого, ученые поставили перед собой цель нейтрализовать вирус летучих мышей, поражающий людей, с помощью вируса, предпочитающего шимпанзе. Наша подверженность зоонозным инфекциям стала возможным решением проблемы. Читая информационный буклет для пациентов о разрабатываемой вакцине, я узнал, что принцип, придуманный китайцами (применение сухих струпьев пациентов, переносящих болезнь в легкой форме, для провоцирования слабой инфекции), был использован при создании вакцины от коронавируса. В буклете говорилось, что вирус в вакцине генетически изменен, поэтому не может размножаться внутри человеческого тела. «Мы надеемся научить организм распознавать шиповидные белки и развивать иммунный ответ при встрече с ними, – говорилось в буклете. – Это позволило бы предотвратить проникновение вируса SARS-CoV-2 в человеческие клетки и, соответственно, развитие инфекции».

Снаружи Эдинбургское региональное управление по инфекционным болезням выглядит как серо-желтый сборный дом с шармом и архитектурной уникальностью здания из шлакобетонных блоков. Внутри он несет печать эпохи, в которую был построен: двери со шпоном из красного дерева, фурнитура и мебель из коричневого пластика, потускневшие таблички. Как это часто бывает с Национальной службой здравоохранения, возраст и декор зданий не соответствует изысканности работы, ведущейся внутри, и любви персонала к этим самым зданиям.