Интербригада

Менты упорно меня игнорировали. И тут я снова увидел Громбова. Он смотрел на меня так же внимательно и серьезно. Теперь понятно: дал указание меня не трогать. Подставил, сволочь, перед товарищами. Впрочем, на это наплевать. Не наплевать было на то, что от кавказцев, которых тоже упорно игнорировали, меня больше ничто не отделяло.

Я схватил за руку пробегавшего мимо сержанта:

– Требую, чтобы меня забрали вместе со всеми.

– Это легко.

Мент натянул мне футболку на голову и потащил к автобусу. Я успокоился. Хорошо все-таки, что милиция нас защищает.

У самых дверей автобуса к сержанту подошел капитан:

– Отпустить.

– Он же бухой. И с бутылкой, – удивился сержант.

– Отпустить, – повторил капитан.

Рядом Мозжечок упирался руками и ногами, не желая залезать в автобус. Ему врезали по печени. Мозжечок обмяк и был успешно переправлен в транспортное средство.

Я поступил ровно наоборот: попытался силой залезть в автобус. Мне тоже врезали по печени. Я тоже обмяк – противоположные действия вели к единству результата.

– Слушай, пидор, – сказал сержант, – мне велели тебя не брать, но не давать пиздюлей приказа не было.

– Понял, – говорю.

Может, по примеру Перкина укусить его за палец? Тогда заберут? Или ограничатся пиздюлями?

Так трусами нас делает раздумье. И так решимости природный цвет хиреет под налетом мысли бледным. Я, признаться, совсем охренел – стоял как вкопанный, попивая из бутылки.

Менты уехали. Остались кавказцы и я.

– Хватит бегать, дорогой, – сказал самый жуткий из них. Видимо, вожак. – Твоя девушка у нас. Поехали.

Мы расселись по двум «шестеркам». Странно, что стекла не тонированные. Это дает надежду. Возможно, я имею дело с особой породой, вкусившей плодов цивилизации.

Мы ехали на север. О Насте я не спрашивал. Боялся услышать ответ.

Меня провели в двухкомнатную квартиру на втором этаже. Обычный бомжатник. Голые стены, вонь, грязь.

– На кухню.

На кухню так на кухню.

На кухне было довольно темно. За столом сидел седой армянин с мясистым породистым носом.

– Я – Саркис, – значительно сказал он.

Я пожал плечами. Саркис так Саркис.

Он встал и медленно подошел ко мне:

– В глаза смотри, крыса.

Я посмотрел. Обычные глаза, ничего особенного.

Саркис неожиданно схватил меня за плечо и прижал к стене, другой рукой вцепившись в горло.

Я стал защищаться и, сделав страшное усилие, оторвал от горла сжимавшие его пальцы. В ту же секунду щелкнуло, и мне в глаза блеснуло лезвие.

– Чего вам надо? – спросил я, задыхаясь.

– Стой смирно. Не шевелись.

Можно было и не говорить. У горла нож – не пошевелишься.

– Вы с ума сошли? Чего я вам сделал?

– Ты убил Ашота. Гурген знал об этом. Тогда ты убил Гургена. Сейчас ты умрешь.

– Я не знаю ни Гургена, ни Ашота, – прошептал я, задыхаясь.

– На колени! – прорычал Саркис.

Я стоял как парализованный. Вдруг в душе мелькнула надежда.

– Стой, – говорю, – включи свет.

Саркис велел включить свет.

– А теперь посмотри на меня. Внимательно.

Саркис посмотрел. Сделал шаг назад.

Я поправил очки и слегка надул губки.

– По-твоему, я похож на убийцу?

Он выругался.

– Кого вы мне привели? Что это за сморчок?

Саркис не подозревал, что убедительнейшим образом подтверждает мою теорию релятивности слов. Никогда не думал, что буду счастлив, если меня назовут сморчком. Мы, люди субтильные, вообще-то не любим подобных определений.

– Господи, – пробормотал Саркис, – я чуть было тебя не зарезал.

Я тяжело перевел дух.

– Да, ты чуть не совершил ужасное преступление. Пусть это послужит тебе уроком: человек не должен брать на себя отмщения, это дело Господа Бога. Ты армянин, значит, мы оба христиане.

– Прости, – сказал Саркис. – Меня сбили с толку.

Толпившиеся в коридоре кавказцы попытались что-то сказать, но Саркис взглянул на них, и они заткнулись.

– Отпустите девушку, – приказал Саркис. – Не беспокойся, с ней все в порядке.

– Я знаю. Я уже понял, что ты нормальный человек.

На кухню вошла Настя. Я ожидал, что она зарыдает и бросится мне на шею. В фильмах, по крайней мере, происходит именно так.

Настя поблуждала отсутствующим взглядом и сказала:

– Привет.

– С тобой все в порядке?

– Конечно.

– Мы пойдем? – спросил я Саркиса.

– Вас подвезти?

– Спасибо, не надо.

– Будут проблемы, обращайся.

– Непременно.

Мы вышли на улицу. Я достал сигарету, хотел закурить, но Настя бросилась мне на шею и разрыдалась.

Часть вторая

I

Сегодня я сидел у Ахмета. Давненько здесь не был. Месяца два.

Жизнь, казалось бы, налаживалась. Кавказцы отстали. Жженый не беспокоил. Более того – я становился знаменитостью.

Статьи об угрозе национализма шли на ура. Заказы сыпались со всех сторон. Я не отказывал. Лепил из одного текста три. Из трех – девять. Из девяти – двадцать семь. Каждый раз требовал найти и покарать убийц Ашота Гркчяна. Под моим пером он и вправду превращался в невинную жертву озверевших подонков.