Интербригада

Я понял: перспектива обмыть выглядела слишком заманчивой. Еще более заманчивой выглядела перспектива свалить дело на Перкина.

Я сдал поэму библиотекарю и отправился в офис «БАНана». Банановцы всерьез готовились к предстоящим выборам главаря Интербригады. Они рисовали плакаты, которые сообщали, что я являюсь политическим отщепенцем, продажной тварью и даже алкоголиком.

– Алкоголика убрать, – приказал подошедший Перкин. – Я сам в каком-то смысле…

– Мы поняли, – сказали рисовальщики.

– Зачем тебе это надо? – спросил меня Перкин.

– Я по принуждению. А вот зачем тебе сдалась эта Интербригада?

– Во-первых, я уже четырнадцать лет, как демократ, – важно заметил Перкин и замолчал.

– А во-вторых?

– Ну евреем-то я был еще до того, как стать демократом.

– И что?

– Ненавижу национализм.

Я понимающе кивнул.

Распахнув дверь, в комнату ворвался Марат Кайратов. Раскрасневшийся от гордости Марат сообщил, что поступил на государственную службу – с понедельника будет преподавать французский язык сыну депутатши Богданчук.

– Ты же не знаешь французского, – удивился я.

– Можно подумать, депутатша Богданчук знает, – обиделся Марат.

Перкин заметил, что член оппозиционной партии может поступить на госслужбу только с разрешения уполномоченного органа партии.

– По-моему, – робко вставил я, – преподавать французский сыну депутатши Богданчук – это не вполне государственная служба.

Марат не соглашался. Он готов был проводить свое назначение сквозь горнило любых уполномоченных органов, лишь бы мы признали, что он действительно является государственным служащим третьей категории. Мы признали.

Марат поинтересовался, что мы обсуждаем. Мы объяснили.

– Дело ясное, – сказал Марат. – Председателем буду я.

Новоявленного конкурента Перкин отправил за водкой, на что тот, одолжив денег, охотно согласился.

– Мы тебя слегка покритикуем, – разъяснял Перкин план предстоящего мероприятия по избранию руководящих, направляющих и контролирующих органов Интербригады. – Ты не бойся. Поругаем слегонца, чисто для проформы. Ты возьмешь самоотвод.

– Я не могу взять самоотвод. Придумай другой сценарий.

– Тогда в самый ответственный момент ты встанешь и пойдешь за пивом.

– Не поверишь, но я не могу позволить себе даже этого.

– Тогда мы просто тебя забаллотируем, – рассердился Перкин. – И выберем более достойного.

– Тебя? – на всякий случай уточнил я.

– Разумеется. Главное для нас – обеспечить честные и прозрачные выборы. На этот счет имеется надежное средство – я запишу в счетную комиссию тех, кого нужно.

Когда вернулся Марат, разговор быстро сошел к пустякам. Перкин рассказал, как в банановский офис вломились борцы с экстремизмом, хотели изъять из компьютеров жесткие диски, но увидели порнуху и увлеклись. Марат поведал, как воевал в Боснии, но тут же был уличен во лжи и отправлен за дополнительной порцией напитков.

Перкин предложил выпить за дружбу.

Мы выпили, и я рассказал историю.

Один юноша познакомился с дамой. Завел роман. Познакомил со своими друзьями. Дама ушла к одному из друзей.

– Ничего, – сказал юноше друг. – Пройдет время – спасибо скажешь.

Действительно, прошло время, и юноша познакомился с еще одной дамой. Лучше прежней. Сказал другу «спасибо» и завел роман. Познакомил с друзьями. Дама ушла к одному из них.

– Ничего, – сказал юноше второй друг. – Пройдет время – спасибо скажешь.

Через некоторое время юноша познакомился с новой дамой. Лучше прежней и гораздо лучше первой. Юноша сказал другу «спасибо». Потом подумал, позвонил первому другу и тоже сказал «спасибо».

Когда тридцать четвертая дама обрела счастье в объятиях тридцать четвертого друга, юноша, поговорив с внуками первого друга, понял, что он больше не юноша. И дам, похоже, больше не будет.

– Ничего, – сказал юноша. – Зато все считают меня вежливым и воспитанным человеком. Не каждому удается дожить до седин, сохранив благородство души. Жаль, что у меня не сто друзей, а всего тридцать четыре.

Мы выпили за благородство.

– Эта история про тебя, – заявил Перкин.

– Ничего подобного, я ее придумал.

– Нет, эта история про тебя, – повторил Перкин.

– Я ее придумал.

– Нет, про тебя.

– Вы пьете? – спросила вошедшая секретарша Людочка.

– Нет, – ответил Перкин.

– А зачем вам рюмки? – спросила секретарша Людочка.

– Потому что мы пьем, – ответил Перкин.

– Но вы же сказали, что не пьете, – обиделась Людочка и ушла.

Мы помолчали пару минут, после чего Перкин заметил, что женщины лишены абстрактной логики и, как следствие, интеллекта. Марат согласился, а я начал спорить.

– Хороший же ты либерал, – говорю, – если проповедуешь сексизм в самых изощренных формах.

– Это объективная реальность, – вздохнул Перкин. – Женщины, как дикари, не могут рассуждать логически. Возьмем простейшую задачу. Четыре предмета: мобильник, телевизор, ноутбук и, предположим, курица. Нужно сказать, какие предметы родственные, а какой лишний. Какой лишний? – спросил Перкин Марата.

Марат задумался.

– Ясно, что лишняя – курица, – поспешил дать ответ Перкин, поскольку длительное молчание Марата грозило погубить эксперимент на корню. – Ни дикарь, ни женщина не смогут вычленить курицу.