Интербригада

IV

– Теперь можно и поговорить, – сказала Настя.

Собственно, она и без того непрерывно говорила всю дорогу от «Пулково». А я молчал, пытаясь спастись от распада на составные элементы.

Мне нельзя пить. После запоя я мучаюсь похмельем ровно столько времени, сколько перед этим потреблял. Если пью три дня, то три дня и отлеживаюсь. Если неделю – неделю.

«Сколько чего к одному присовокупится, столько от другого отнимется», – говорил Михайло Ломоносов, формулируя закон сохранения энергии. Теперь-то я понимаю, каким образом русскому самородку удалось сделать это открытие.

Любой другой на моем месте, не выдержав мучений, давно бы уже завязал, но, наверное, во мне есть что-то от мазохиста. К сожалению, другие люди уверены, что я пью с целью доставить им неприятности, то есть исключительно из садистских соображений. Возмутительная несправедливость.

– Меня не удивляет, – сказала Настя, – что ты встретил меня без цветов и улыбки.

– Я улыбался.

– Похмельные гримасы не в счет. Меня не удивляет, что в квартире бардак, а в холодильнике пусто.

– Я думал, тебя покормят в самолете.

– Не старайся. Чепухой ты перестал меня удивлять в первый день знакомства. Короче говоря, меня ничто не удивляет. Но ты умудрился меня взбесить.

Она, кстати, тоже умудрилась меня взбесить. Во-первых, с похмелья меня все бесят. А во-вторых, меня тошнило от ее рассудительности. Никогда раньше она такой не была. Видимо, поддалась тлетворному влиянию Запада.

– Ты пил не один, – сказала Настя.

– Один.

– Не ври, один ты не мог столько выпить.

– Ты недооцениваешь мои способности. Я бы даже сказал, не веришь в мой талант.

Настя оглядела стол, который я четырежды пытался прибрать, но всякий раз признавал попытки безнадежными.

– Ты пил с бабой.

– Настя, прекрати. У меня никого нет, кроме тебя.

– Скоро и меня не будет, – заявила Настя и ушла в душ.

Пока Настя смывала заграничную грязь, я вынес мусор и даже помыл посуду. Когда она вышла из душа, я обомлел. Необыкновенная гибкость ее стана, особенное, ей только свойственное наклонение головы, короткие темные волосы, какой-то золотистый отлив ее слегка загорелой кожи на шее и плечах и особенно правильный нос – все это было для меня обворожительно. Хотя в ее косвенных взглядах я читал что-то дикое и подозрительное, хотя в ее улыбке было что-то неопределенное, я схватил ее на руки и поволок в спальню. Угомонились мы не скоро.

– Ты изголодался, – сказала Настя. – Правда, что ли, в одиночку бухал?

– Правда. Я писал роман.

– Опять романы? – нахмурилась Настя. – Делом нужно заниматься. В кои-то веки подвернулся серьезный проект, а ты за старое.

Мне не хотелось спорить. Еще меньше хотелось что-нибудь объяснять.

– Допишу и займусь.

На том и порешили.

Настя пропадала в офисе Интербригады, а я, сославшись на посталкогольное недомогание, сочинял исторический роман. Пробиваясь, как в туман, от пролога к эпилогу. Как говорится, в путь героев снаряжал, наводил о прошлом справки и поручиком в отставке сам себя воображал. Вымысел не есть обман, успокаивал я себя и с утра до ночи опутывал Россию сетью еврейского заговора.

Значит, так. Гурлянд передает эсэрам полученные от Витте деньги (разумеется, забрав львиную долю себе) и договаривается об убийстве Плеве и великого князя Сергея Александровича. Одновременно устанавливает связи с Парламентской ассамблеей сионских мудрецов (оцените придумку!), покусившихся на суверенитет и территориальную целостность России.

По заданию мудрецов Гурлянд внушает Плеве мысль о необходимости войны с Японией. Доверчивый Плеве попадается на удочку, полагая, что маленькая победоносная война решит внутренние проблемы.

Плеве и Сергей Александрович убиты. При посредничестве Гурлянда Парламентская ассамблея сионских мудрецов помогает Витте заключить с Японией мир, выторговав для себя пол-Сахалина и Курилы. Однако мудрецы требуют ввести в России конституцию. Витте пробивает Манифест 17 октября.

Илья Яковлевич готовится занять губернаторское кресло – ведь именно ради него он устроил революцию 1905 года. Неожиданно Витте узнает, что поход рабочих к Зимнему 9 января также был организован Гурляндом с целью сокращения популяции русского народа.

Каково? В самый раз. Вымысел не есть обман, замысел еще не точка, дайте дописать роман до последнего листочка.

Витте отказывается назначить Илью Яковлевича губернатором. Гурлянд свергает Витте, сделав ставку на молодого министра внутренних дел Петра Аркадьевича Столыпина.

Он становится доверенным лицом Столыпина и главным редактором правительственного официоза – газеты «Россия». С этим, кстати говоря, не поспоришь. Как и с тем, что Гурлянд сочинял пропагандистские брошюры под псевдонимом Н. П. Васильев.

Убого, надо признать, вело правительство PR-кампанию в переломный для страны исторический момент. С одной «Россией» не разгуляешься. А где «Россия-2»? Где «Россия-24»? Где, наконец, Russia today?