Интересненько это они придумали...(СИ)

- Какое мудрое решение, – Саурон расцвел на глазах, обде даже стало смешно. – Порою близким друзьям ни к чему знать наши маленькие увлечения. Ты ведь об этом на самом деле хотела со мной поговорить?

Вот только волкам невдомек, что у девочки давно наметан глаз, и она никогда не приходит в лес без заряженного арбалета.

- О, да, – кивнула Клима. – У меня к тебе выгодное предложение.

- Весь внимание, проницательная леди.

- Я хочу власти, – томно поделилась Клима. – А ты можешь помочь мне ее достичь.

- Сделаю все, что смогу.

“Высшие силы! – подумала Клима. – Как же просто обмануть существо, которое само жаждет обвести тебя вокруг пальца!”

- Тебя повезут в самое сердце Дориата. Не смей удрать по дороге! Там я приду к тебе и освобожу. А взамен ты убьешь всех этих лордов с государями и сделаешь меня единовластной королевой Белерианда. Не столь высокая цена за свободу, верно?

Саурон для виду принялся торговаться. Клима, тоже для виду, стояла на своем. Развлечение выходило на редкость занимательным.

За обедом обда сказала Макалаурэ, что Саурона можно будет везти куда угодно с любым конвоем. Он не сбежит.

- Почему ты так считаешь? – спросил менестрель.

Клима объяснила, тот схватился за голову.

- Ты же не всерьез замышляла всех убить?

- Макалаурэ, посуди сам: будь мое невинное развлечение хоть наполовину правдой, стала бы я с тобой делиться? Ты починил свою лютню?

- Нет, – эльф вздохнул. – Лютня пала жертвой братской любви.

- Жалко. Мне понравилось, как ты играл.

- На поединке?

- Нет. Из подземелий было плохо слышно. Сейчас.

- Но я ничего не играл.

- Ты настраивал.

Макалаурэ пришел в ужас от неприхотливости иномирской гостьи, раздобыл где-то арфу и до самого вечера посвящал ее в волшебный мир песен и мелодий. Его игра понравилась Климе даже больше, чем игра Финдарато. Хотя последним достаточно просто любоваться.

Сутки спустя.

Погода окончательно испортилась. Разгулялась гроза, шквальный ветер бросал на стекла крупные капли дождя. По Климиному распоряжению посты сменялись каждый час.

Макалаурэ сидел в главном зале крепости – наиболее уютном и обустроенном из общих помещений – и смотрел, как Финдарато хандрит. Пытается подобрать на единственной в крепости арфе какую-то унылую музыку, постоянно одергивает себя, тоскливо оглядывается на залитое дождем окно и продолжает мучить инструмент вновь и вновь.

- Хватит изводиться, – не выдержал Макалаурэ.

- Я безответственный идеалист, – убито сообщил Финдарато, не глядя на него, и снова тронул струны. Вышло похоже на чей-то предсмертный хрип.

- С чего ты взял?

- Клима сказала. Как увидела там, в подземелье, цепи сняла и начала говорить. Много.

- Ты герой. Остался жив, сдержал клятву...

- Из-за меня погибли все, кто пошел со мной. Из-за моей слабости и самонадеянности.

- Это тебе тоже Клима сказала?

- Почти. Многое я и сам понимаю, – государь Нарготронда лукавил. Похожие речи, только не воспитательно-сочувствующие, а издевательские, ему пришлось выслушивать от Саурона. И если раньше они казались пустой насмешкой...

- Берен выжил. И благодаря твоему поступку мы наконец-то собрали достойное войско.

- Ну почему меня тот волк не загрыз! – воскликнул Финдарато, отбрасывая арфу.

- Потому что его самого разорвал Хуан, – оптимистично ответил Макалаурэ. – Все мы совершаем ошибки. Ты остался жив, а значит, тебе дан шанс многое искупить.

- Я даже на штурм Ангамандо не пошел...

- Пойдешь позднее, с подкреплением. Ну куда тебе сейчас на штурм? Ты в зеркало давно смотрелся?

- А что там?

- Щеки впалые. Круги под глазами. Раны от кандалов на запястьях. Тебе бы выспаться, Инголдо.

- Не хочу спать. Не могу.

- Тогда... – взгляд Макалаурэ скользнул по столу и зацепился за знакомый полотняный мешочек, – о, да это же Тенькин чай! Давай-ка я тебе заварю, вмиг о горестях забудешь. Проверенное средство.

- А я-то думаю, чем так странно пахнет. Трава иномирская.

- Да, запах и впрямь не такой, как обычно. Хотя у Теньки все необычно. Где тут жаровня и котелок?

Чай вышел непрозрачным, темно-коричневого цвета, пах излишне резко, но в целом приятно.

- Горький, – Финдарато лишь чуть пригубил свою порцию.

- Ты пей, пей, – посоветовал Макалаурэ.

Вспоминая недавний песенный поединок, он чувствовал, что ему и самому не мешает как следует успокоиться: в груди до сих пор стоял липкий комок задавленного волей ужаса. Поэтому невиданный “чай” лился рекою, невзирая на горечь, которая после пятой кружки совсем перестала раздражать...

Утро следующего дня.

...Макалаурэ проснулся от того, что ему на лицо упала большая раскаленная капля. Он подхватился, голова закружилась. Менестрель рухнул на твердый каменный пол. Притом падал он с чего-то явно повыше кровати. Кое-как проморгавшись и растерев огнем горящее лицо, которое стало болеть только сильнее, Макалаурэ огляделся и пришел в глубокое недоумение.

Он сидел на полу кузни, а спал, видимо, головой на наковальне, а ногами на печи. Над наковальней чадила прогоревшая на три четверти свеча, с которой то и дело срывались желтоватые капли.