Интернат

На «фрукта» бородач не обиделся, чуть заметно улыбнулся. Пугинский прищурился на нахала, но вслух его не отметил.

– Представляю вам нового учителя истории, – металлическим голосом, не здороваясь, сказал Георгий Николаевич. – Григорий Сергеевич Небесный.

И, не прощаясь, удалился.

– Вот так фамилия! – не удержался один из учеников, Сергей Деньгин.

Небесный весело кивнул.

– Сам переживаю, – откликнулся он охотно. – И что за фамилия? О чём? То ли, что в облаках витаю, о небывалом фантазирую, то ли мыслью к Богу устремляюсь.

Мальчишки понимающе переглянулись.

– Так вы поп? – догадался Игорь Вострокнутов.

– Поп. А что, у вас попов не жалуют? – улыбнулся Небесный.

– Да ничё, привыкли уже, – успокоил Игорь, и все хихикнули.

– Привыкли? – переспросил Григорий Сергеевич.

– Ага, – встрял Певунец. – У нас тут пацан был, тоже в Бога верил. Молился, просился в церковь сходить. А только Кедраша не пустили, и молиться не давали. Так он втихаря.

– А потом его чуть не убили, – зло добавил Денис. – Еле вон Галайда в больницу переправил. Знаете, нет? Серафим Кедринский зовут.

Григорий Сергеевич внимательно посмотрел на него.

– Жив Серафим, не волнуйтесь, –  сказал он негромко. – И здоров. В семью вернулся. Всем вам привет передаёт. Говорит, молится о вас Богу, чтобы и вы дом поскорей увидели.

– И чё, неужто сбудется? – скептически хмыкнул Гарюха.

– Тебя как зовут?

– Ну… Гарюха.

– Как?

Гарюха хмыкнул и неохотно ответил:

– Егор Бунимович.

– А почему ж тебя Гарюхой называют?

– Нипочему. Кот Базилио прозвал, а имена у нас только в документах, – вызывающе ответил Гарюха.

– Понятно… А можно звать тебя не Гарюхой, а Егором? Я, честно сказать, не знаю, что это такое – Гарюха, – попросил отец Григорий. – Всё ж-таки – имя-то у тебя, как моя фамилия.

– Какая? – помимо воли вылетело из Гарюхи.

– Небесная.

– Чего это небесная-то? Фигня это, – ощетинился Гарюха.

– Погоди ты! Интересно же, почему небесная, – загорелся Певунец.

– Потому что Егор – это, на самом деле, прекрасное греческое имя Георгий. Во времена императора Диоклетиана, в третьем веке, его носил один великий воин родом из Каппадокии. Он отличался мужеством и умом. Император любил его и сделал тысяченачальником. Когда начались горения на христиан, Георгий исповедал Иисуса Христа и отказался поклоняться идолам. Восемь дней его очень жестоко пытали, а потом отрубили голову. Но и после смерти великомученик служил людям: в Бейруте он сразился со змеем, который опустошал земли и поедал людей, и в жестокой схватке победил его, – кратко рассказал отец Григорий и подошёл к чистому окну, забранному решёткой.

Он рассмотрел унылые виды внутреннего двора интерната и снова повернулся к классу.

– Так вот, Георгий. Я думаю, что сбудется просимое у Бога, потому что просьба справедливая. Ты не находишь?

– Нахожу. Но я в Бога не верю, – хмуро заявил Гарюха.

– Что ж. Не верь. Твоё право. Твой выбор: на тонком волоске над пропастью висеть, где огонь, скалы и бурная река, или по лестнице к новой жизни подниматься… Но сегодня, собственно, я хотел поговорить с вами об Александре Невском, святом русском князе. Вы, собственно, знаете, кто он такой? Можете с места отвечать, не вставайте.

Класс помялся. Димка Чепеленко несмело пискнул:

– Он жил во время татаро-монгольского ига…

– Верно, – подтвердил отец Григорий. – И что он такого сотворил, что Церковь прославила его, а русский народ выбрал главным именем России – его имя?

Класс помялся. Димка Чепеленко снова пискнул:

– Он шведов победил.

– Правильно. А когда?

– Ну… в июле тыща двести сорокового года… кажется…. Я вчера читал, – пискнул красный от страха Димка.

Учитель его похвалил:

– Молодец! Всё точно назвал. Ставлю тебе пятёрку. Как тебя зовут?

Он открыл классный журнал, взял ручку.

– Димка Чепеленко.

– Очень хорошо, Дима.

В клеточке напротив фамилии Димки появилась первая в череде троек пятёрка. У него от изумления открылся рот. Сосед, Колька Евлаш, хлопнул его по спине.

– Клёво!

– Теперь, если позволите, попробую вам немного рассказать о благоверном князе Александре словами нашего современного русского историка Николая Михайловича Коняева[1]. Как сказал бы диктор на телевидении, «устраивайтесь поудобнее»… Хотя и разваливаться студнем не следует. Спрашивать буду только добровольцев.

Миша Букашечкин тут же приободрился и выпрямился под ухмылки одноклассников, тоже обрадовавшихся тем, что их не будут пытать вопросами по истории. Отец Григорий сел за учительский стол, раскрыл тонкий журнал и начал:

– Я прочитаю вам, ребята, доклад Николая Михайловича, который он сделал на научной конференции, посвящённой святому князю. Итак…

Сперва класс расслабился, уверенный, что уж теперь-то можно спокойно поспать, помечтать, почеркать в тетрадках – в общем, ничего не делать. Но воодушевлённый голос священника почему-то не дал им безмятежно полениться. Они стали вслушиваться в то, что он говорил.

– … «Святой Александр Невский появился тогда, когда, может быть, без такого правителя, как он, и не было бы у Руси дальнейшей истории…».

– Ничего себе! – громко прошептал кто-то. – И нас бы не было?