Интернат

– Так ведь клички дают только животным, – сказал отец Григорий. – И знаешь, почему?

– Ну, почему?

– Потому что у них нет души, а значит, и бессмертия тоже.

– А у нас, что ли, есть? – недоверчиво хмыкнул Щучик.

– А у нас есть. И без всякого «что ли». Бог дарит нам душу навсегда, навечно. Это единственное, что никогда не умрёт в материальном мире, созданным нашим Творцом.

– Офигеть! – выдохнул Саша Рогачёв. – Всё-всё погибнет, а мы нет?

– Мы – нет. Только зачем красоте погибать? Бог даст нам иной мир, краше прежнего.

– Но не для всех, – возразил Денис.

– Но не для всех, – согласился отец Григорий. – Но разве это несправедливо: дать награду отличившимся и лишать её тех, кто от неё сам решил отказаться?

– Справедливо! – откликнулись многие.

– Отлично, – обрадовался отец Григорий. – Вернёмся к имени человека. ДАвным давно, когда рождался ребёнок, его нарекали именем, которое обязательно означало нечто важное. К примеру…

Отец Григорий привычным жестом огладил бородку.

– К примеру – тебя всё же как зовут? – обратился он к Щучику.

– Валька Щучьев.

– Валентин, значит.

– Я тоже Валентин! – обрадовался новенький – Цифринович.

– Целых два Валентина! – восхитился отец Григорий. – Вот так урожай! Редкое имя… Пришло оно к нам из древнего Рима и с латыни переводится как «здоровый» и «сильный». Надеюсь, так оно и есть?

– Понемногу, – поскромничали оба Валентина.

– Их, похоже, назвали в честь святого Валентина, покровителя всех влюблённых, – солидно поведал Игорь Вострокнутов.

– Ага, четырнадцатого февраля – День влюблённых! – вспомнили некоторые.

– Скажем, святой Валентин никакого отношения к дню влюблённых не имеет, – сообщил отец Григорий потрясающую новость.

– Не имеет?! А везде же говорят! – заголосили мальчишки.

– Говорят, да правды не знают. А правда такая. В третьем веке от Рождества Христова жил священник по имени Валентин. Он исповедовал православную веру перед язычниками, среди которых жил, и они обезглавили его.

– Нифига себе! – переглянулись мальчишки.

– Да. И вот с той поры его святые мощи с шестнадцатого века покоятся в католическом Мариацком костёле старинного польского города Хелмно. Туда приезжают паломники и молятся о спасении души…

– А почему он святой? – с любопытством спросил Игорь Вострокнутов.

– Вам, правда, интересно? – спросил отец Григорий.

– А то! – отозвался нестройно класс.

– Ладно, расскажу.

Отец Григорий задумчиво посмотрел в окно на подающий снег и начал, возвратившись к своей мальчишеской аудитории:

– Священномученик Валентин служил епископом маленького итальянского городка Интерамне[2].

– Как? – переспросил Паша Гребенко.

– Интерамне. Ныне это город Тернин. Епископ жил аскетично, праведно, и Бог дал ему дар исцеления мучительных нервных недугов, бессонницы и эпилепсии. Его боялись бесы, и сотни людей, в которых они вселились, стекались в Интерамне в жажде избавиться от них. Он обращал на путь истины язычников, в том числе, и молодёжи, крестил их. Как-то раз к нему пришёл сын градоначальника Интерамне Авундий. Побеседовав с епископом Валентином, юноша уверовал, крестился и не побоялся открыто исповедовать Христа… А кто-нибудь из вас мог бы пойти по его стопам? – внезапно спросил отец Григорий притихших ребят.

– А как найти? Креститься, что ли? Так у нас и так некоторые некрещёные, чего тут ходить? – заметил Женя Каледин.

– А если б тебя арестовали, не давали есть и пить, били бы, пытали, соблазняли жизнью, безопасностью, богатством, только чтобы ты отказался от Христа и обратился в атеизм? – допытывался у него отец Григорий. – А в те времена так и происходило. Если ты христианин, жди беды: преследований, мучений и смерти.

– И никто не отказывался?! – изумился Щучик.

– Находились и те, кто отказывался. А как же? Слабые духом люди отрекались от Единого Бога, – ответил священник. – Но их количество ничтожно, и на их место заступали новые обращённые – те, кто видел стойкость, мужество, кротость тех, кого мучили и убивали во имя своих языческих идолов. Так смог бы кто из вас в жестокие времена хранить свою веру вплоть до гибели?

Мальчишки переглянулись, уставились в парты.

– Задумайтесь над этим, – тихо сказал отец Григорий.

– Серафим бы и до смерти хранил, – вдруг сказал Денис, и вокруг загалдели, соглашаясь.

Замолчали, желая дослушать рассказ о мученике за веру. Отец Григорий продолжал в тишине:

– Конечно, отец Авундия шибко разозлился на епископа Валентина: как он смел «одурманить» его единственного сына, наследника! По его приказу епископа арестовали, и долго пытали в яростном желании заставить его отречься от Христа и поклониться языческим идолам. Но епископ держался твёрдо. Никакие муки не в силах были сломить его. И тогда ему отрубили голову.

– Нифига себе! Ни за что?! – возмутился класс.

– Ни за что, – подтвердил отец Григорий. – Как и Господа нашего Иисуса Христа.

– А как Иисуса Христа казнили? – подался вперёд Генка Мигунов.

Денис его перебил:

– Да погоди ты перебивать! Давай дальше послушаем.

– А я хочу сейчас, – заупрямился Генка.

Отец Геннадий всех примирил: