Интернат

– Почему – волей-неволей? – заинтересовался Олег.

– Потому что ваши родители вряд ли знали смысл ваших имён и тех людей, которые дали христианскому миру свои святые имена, – кратко объяснил отец Григорий.

И тут взревел пронзительный звонок. Отец Григорий, встал и широко перекрестил пацанов.

– Господь да благословит вас, ребята, и не оставит во всякой потребе. До следующего урока.

Он чуть поклонился им и вышел из класса, твёрдо ступая, будто маршируя на плацу. Пацаны хором цокнули.

– Клёвый мужик! – уважительно произнёс Игорь Вострокнутов. – Зацените, парни!

– Никто и не спорит, – пожал плечами Федя Абачев. – Только он к нам ненадолго, точно говорю.

– Чё это – ненадолго? – возразил Женя Каледин.

– Такого в два счёта выгонят: слишком здорово объясняет, а нам это ни к чему, – разъяснил Федя.

– Чё это – ни к чему? – обиделся Женя. – Тупые мы, что ли?

– Может, и не совсем тупые, –  сказал Денис. – Потому и выгонят. Чтоб умнее не стали. А Небесный – это тебе не Кот Базилио, не Фуфайкин, не Сова и прочая халва. Он… как Кедраш. А с Кедрашом вон чего сделали. И с Небесным тоже сделают, не побоятся.

– Им человек – вошь, – кивнул Пашка Гребенко. – Да ведь, Гарюха?

– Слишком умные все стали, – проворчал тот. – Ваш Небесный и просто так отсюда смоется. Чего ему тут с малолетними отморозками мучиться? Да за щепоть «мани-мани». Он где-нибудь в церкви больше заработает, чем у нас в интернате. Чего ему тут с нами возиться? Ну, посидит с месяц и смоется. Вот спорнём?

Пацаны переглянулись и не пискнули спорить. Денис тоже затрусил: а как Гарюха прав окажется? Спорит-то он не за щелбан…

Глава 23. НАРКОМАНИЯ ВОВКИ ДРАКИНА И ВТОРОЙ УРОК ОБ АЛЕКСАНДРЕ НЕВСКОМ

Два оставшихся урока с трудом вернули ребят к действительности. Наполучав двоек за поведение и невнимательность, троек за пустоту в глазах и обещание грядущих наказаний, они с облегчением дождались последнего школьного звонка. Не всем, однако, посчастливилось сразу побежать на обед: в класс заглянула Люция Куртовна и гладким липким голосом промурлыкала, играя ямочками на круглых щеках:

– Олежек, Геночка, прошу вас ко мне в кабинет: очень хочется с вами побеседовать, пока в столовой накрывают столы. А вас, Валечка Цифринович, прошу ко мне сразу после того, как вы утолите голод. Пока-пока!

Она махнула ручкой и уцокала на шпильках. Денис содрогнулся.

– Эй, парни, – сказал он выбранной омбудсменом троице. – Вы у неё рты не разевайте, она шибко это дело сечёт – доносы там, приманки. И на печенье с конфетами не набрасывайтесь, если не хотите, чтоб она вас, как жуков, придавила.

– Чё мы, не знаем? – ощетинился Олег Шибанов. – Сами так попали. Это вон Валька новенький, ему базлай. И то ему здесь лучше, чем дома, так что наша наука ему припарка к косяку. Генка, пошли.

Они стянули со стульев пакеты с учебниками и тетрадями и исчезли в дверях. Валька вздохнул:

– А мне, правда, здесь нравится. Тут не бьют, не насилуют. Учат. Кормят. И кровать есть с бельём. Не, Дениска, мне тут нормально. Безопасно… Представляешь? Взрослые не пьют и не матерятся!!! Вот это да!

И он умчался в столовку.

В столовке, ставя на конвейер поднос с грязной посудой, Денис наткнулся на Вовку Дракина. Прежде, конечно, они тоже встречались, но «привет – привет», «пока – пока», и ничего больше: не мог Лабутин забыть, что это Вовка привёл его к Душковой. А тут вдруг бросилось в глаза, как иссох Вовка, пожелтел, опустел.

Блуждание в нём читалось ясно, как при свете операционных ламп. Он, как и Серафим, казался не от мира сего, но его отрешённость не манила, а устрашала и отталкивала.

– Эй, Вовка, ты чего? – ошалело спросил Денис.

Вовка хлопнул ресницами.

– Чё-о? – еле двигая языком, набычился он.

– Ничё-о! – передразнил Денис и схватил его за плечо. – Больной, что ли?

– Ба-альной! – равнодушно подтвердил Вовка и вяло повёл плечом. – Отцепись. И без тебя тошно. А ты Храпача…  Лапу… или Ребро видал?

– Они тебе зачем? – изумился Лабутин. – В паханы записался?

– Ничё не записался. Отвянь. Надо, и всё.

Откуда-то вынырнул Храпач, тихо свистнул. В глазах Вовки появилась обжигающая искра. Он встрепенулся, ожил.

– Пока, Enter, – бросил он им последовал за Храпачом.

Оторопевший Денис остался стоять, вздев на лоб брови. Серёжка Деньгин, шедший мимо, невесело хмыкнул:

– Чё зверишь? Не знаешь? «Старшаки» Вовку на наркоту посадили.

– Брешешь! – не поверил Лабутин.

– Ничё не брешу. Мы с Олегом видали, как они ему порошок давали. Теперь Вовка их раб навеки. Ломку, думаешь, всякий любит?

– А Пуга куда смотрит?! – разозлился Денис.

– А пофигу им всем! – крикнул Серёжка и ускакал.

Денис было рванул к Михаилу Натановичу тревогу поднять, но тут в уши ворвался пронзительный рёв звонка, и ноги Дениса завернули в другую сторону. Но ничего, вот два урока кончатся – и он рванёт к Галайде!

Материал сперва не шёл ему в голову. Потом пришлось сосредоточиться. Он погрузился в ботанику, в географию и еле вылез из них, когда, наконец, прозвенел жуткий звонок.