Интерполицейский (СИ)

Подполз к выходу из пещеры. Осторожно выдвинулся, приставив оптику к глазу. Так, точно, человек двадцать, одеты как попало, вооружены соответственно… кто же из них снайпер? Его бы снять в первую очередь, чтобы счет зарубкам на прикладе прекратить.

Перекрестие скользило по чумазым рожам, и вдруг я остановил его. Это еще что за?.. Опрятно, я бы даже сказал, цивильно одетый, невысокий и худощавый человек, по виду не местный, но в руках держит винтовку незнакомой марки, с крутой оптикой. Уж не про этого ли типа, умирая, прохрипел мне майор Риязов? Самый опасный из всех, американский разведчик, и уйти похищенным бумагам он не даст даже ценой своей смерти. Выходит, слухи о поддержке духов Штатами — чистая правда? Нет, мы конечно верили нашим политрукам, но когда сталкиваешься с этим вот так, чуть ли не глаза в глаза, понимаешь, насколько здесь все на самом деле страшно. И уже безо всякой идеологии начинаешь их ненавидеть люто. Это они, суки, готовят духов словно спецназ, вооружают их, и натравливают на нас. Без американцев моджахеды не продержались бы против нас и месяца. Ушли бы в горы, может быть, но спуститься бы им не дали.

Господи, будь проклят тот день, когда пришел приказ на нашу дивизию, в Афганистан. Это же не наша война. Тот, кто сегодня дает тебе кусок хлеба, завтра идет, берет автомат, и стреляет в тебя. Так в чем мой интернациональный долг, если он тут никому не нужен? Если мне кричат в спину — русский, уходи? Я бы ушел… но не теперь, когда потерял стольких!

Черт, да я сейчас сам потеряюсь! Погибну на чужой войне, и меня, если найдут, тоже уложат в "цинк", и потрепанный "черный тюльпан" потащит то, что было мной, в Новосибирск, а там отец, мама, сестра, Жаннка… Мне захотелось взвыть от безысходности.

Откинувшись на жесткую стенку пещеры, я несколько раз приложился стриженым затылком об нее, чтобы болью отрезвить себя. Ты, сука, "голубой берет", ты небо видел, ты через огонь можешь пройти, так чего скулишь, сволочь?! Я резко сдвинулся в сторону, и выпустил три одиночных туда, где прятались эти шакалы. Осточертевшее эхо разнесло выстрелы по горам, и визг пуль по скалам дополнил звуковую гамму. Ну хоть бы одного урода зацепить!

Спрятавшись за выступ стены, я вновь приставил монокуляр к глазу. И тут же нашел взглядом американца, словно белая ворона выделявшегося среди смуглых и бородатых афганистанцев. И меня будто ушатом ледяной воды облило, словно током шарахнуло — первое, что я увидел, было радужно-синим, отливающим порой багровым, стеклом объектива прицела, и глядящее прямо мне в лицо жерло винтовки. Я физически ощутил, как прицельная рамка отпечатывается на моем грязном, запорошенном скальной пылью лбу. Безразличный глаз прицела словно загипнотизировал меня, лишь долгий миг спустя я понял — сейчас он нажмет на курок, и меня не станет. Тело стало ватным, и подумал, что оно больше никогда меня не будет слушаться… я посмотрел чуть дальше, где приникло к окуляру узкое лицо снайпера. Оно излучало полную уверенность, что мишень уже не выскользнет из прицела, что мишени уже больше нет.

Зная всю безнадежность своего поступка, я рванулся в сторону. В голове бухнул набат пульса, потом еще раз, казалось, что время вообще застыло, я попал в его сеть… и мне не шевельнуться…

Пуля с противным визгом вскрошила камень в десяти сантиметрах от моего виска, и я с опозданием осознал, что сижу под надежным укрытием скал, навалившись спиной на уже остывший труп майора. И только ставший липким пот стекал по спине…

…Моджахеды, под командованием Лайона, чье лицо над оптическим прицелом я видел, но не сумел запомнить, не успели добраться до меня. Капитан Игонин помимо своей исполнительности обладал еще одним замечательным свойством — чуял опасность за километры, потому все ходившие в его подчинении группы доживали до конца срока службы. Он развернул разведотряд, и пошел по нашим следам, заметив, что у нас с Риязовым появились "попутчики". Не успел совсем немного, но меня отбить смог, когда я уже и не чаял выбраться живым. С той поры у меня осталась одна особенность — я даже спиной чувствую, если на меня смотрит прицел снайперской винтовки.

— Алекс? Эй, приятель, очнись! Да что с тобой?

— А? — я еще не отошел от дурмана воспоминаний, и поднял слепые глаза, перед которыми встали смутные тени прошлого, на Алессандру. Голова слегка кружилась, в ушах еще гремели выстрелы короткой и страшной схватки. Лайон… какой большой сюрприз… у меня появился к тебе еще один неоплаченный счет…

— Да приди в себя, полицейский! — чуть не кричала девушка. — Что он тебе тут наплел? При чем тут восемьдесят восьмой год? Вы что, уже встречались с Джеком? — в ней боролись сочувствие и деликатность с жадным репортерским любопытством. Что ж, если будет время, почему бы не рассказать ей все?

— Умгу… — я сам еще мало что понимал. — Было… пару раз.

— Если не хочешь, можешь не рассказывать… — отвернулась она. Похоже, Сандру не очень-то волновало, что это может оказаться ее последний в жизни репортаж. Я усмехнулся.