Интерполицейский (СИ)

— Джек, твоими мольбами, — ответил я. Напор диких инстинктов и чувств ослабевал, оставляя после себя изнуряющую опустошенность. Я снова ощущал себя умирающим. Болело все, что могло болеть, что не могло — болело тоже. К счастью, переломов скорее всего не было, хотя трещины в ребрах гарантированны. Но столько раз целоваться с кирпичной стеной — еще не то почувствуешь…

— Алекс. — тихий, дрожащий, срывающийся голос Алессандры. Забавно, таких интонаций я от нее не ожидал. Что-то будет… и возможно, я не буду против.

— Что с ним? — голос Лайона, обеспокоенного состоянием своей лучшей боевой машины.

— Уже ничего, — холодный, но наполненный внутренним ужасом голос — если он смог сотворить это с Немалером, то чтобы он сделал со мной?

— Жаль, — в словах Лайона было не больше эмоций, как если бы умерла его любимая, но неизбежно больная лошадь. — В лаборатории расстроятся.

И на фоне этого — легкий, почти неуловимый поцелуй. Прохладный, словно лесной ветер, сладкий, будто ягода. Обещающий, но может… все может быть.

Черт, ну и денек выдался.

— Поднимите его на ноги, — и я, закованный в наручники с длинной цепочкой, выпрямился с чужой помощью.

— Да, подполковник, честно, не ожидал подобного печального исхода, — протянул шпион. — Немалер ведь не простой солдат. Он с детства прошел целый ряд специальных процедур по повышению боевых качеств, у него был снижен болевой порог и чрезвычайно развита живучесть организма. Ты совершил то, что считалось практически невозможным. И тем опаснее ты для меня становишься, — он приказал стоящим за моей спиной солдатам. — В мою комнату его. Придется таки сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

— Дон Ларинча! Дон Ларинча!

Я с великим трудом повернул чугунную голову на крик, почти одновременно с моими провожатыми.

Спотыкаясь, по выложенной камнем дорожке, бежал совсем мальчишка еще, лет пятнадцати. Но уже с пистолетом за поясом и волчьим блеском в глазах, не понявших грань между добром и злом, и уже вряд ли когда они сумеют ее понять.

Подросток подбежал к хозяину, и что-то в пулеметном темпе защебетал по-испански. Я не понял ни слова, мои конвоиры тоже, но Лайон нахмурился, и я понял, что что-то пошло не так. Он быстрым шагом двинулся к эквадорцу и придвинувшемуся к нему шейху со свитой, на ходу отдав указание:

— Отведите Беркутова без меня. Я скоро буду. Живо! — он неожиданно зло зашипел в конце фразы.

Очень быстро, в соответствии с приказом, меня поволокли обратно. Я успел еще увидеть, что Алессандру, тоже закованную в кандалы, аккуратно повели следом на за нами. Но потом она и сопровождавшие ее "серые береты" исчезли в боковом ответвлении осевого коридора. А я вспоминал ее перепуганное красивое лицо, обрамленное сбившимися вьющимися волосами, и думал — а не померещился ли мне в послебоевом бреду тот мимолетный поцелуй? Может, мое измученное сознание сыграло со мной злую шутку, и я захотел чтоб меня, как рыцаря из древних романов, одарила лаской прекрасная принцесса, или дама сердца, или как они там еще зовутся в рыцарских романах? А вдруг это все — и слова, и то, что было потом — просто мираж?

До скрежета зубовного хочется поверить в обратное.

Меня провели по крутой лестнице, узенькому короткому коридору, затерянному где-то в самых глубинах особняка, и ввели в комнатку, метра четыре на столько же.

Здесь был стол, на котором стоял компьютер, а рядом — колченогий табурет. Еще пара стульев у стены, у дальней стены — низкий застекленный стенд с немногочисленными бутыльками и коробочками будто бы медицинского вида, а посредине — кресло, до боли напоминающее стоматологическое. Меня усадили в него, и главным отличием от зубоврачебного сидения, в этом обнаружились гибкие пластиковые ремни…

— Парни, вы хоть перед тем, как эту хрень на мне застегнете, наручники снимите, а то руки отваливаются, — попросил я слабым голосом. И вполне убедительно изобразил на лице нечеловеческие муки, тем более и напрягаться для их изображения мне не нужно было, болело все немилосердно.

Мне бы только суметь добраться до ножей.

Они заколебались — очевидно, достаточно живо представляли, что должен чувствовать человек после встречи с Немалером. Но с другой стороны, после встречи со мной сам Немалер себя уже не чувствует никак.

Но все-таки они сняли кандалы, что с калеки взять. Тем более привязные ремни проще было застегивать без них. Зато теперь я был стянут и по рукам, и по ногам. Полюбовавшись на дело рук своих, солдаты уселись на стулья, предусмотрительно вытащив пистолеты из-под подмышек. А я насколько мог отдыхающе разлегся в кресле, и прикрыл веки.

Из короткого полусна-полубреда меня вывели торопливые шаги за дверью. В кабинет, так напоминающий медицинский, ворвался Лайон.