Интерпретация музыки в контексте герменевтики

В. Дильтей не обходит молчанием один из основных вопросов герменевтики, т. е. вопрос о самой возможности понимания. Как считает философ, возможности понимания заложены объективно в недрах историко-культурной общности, где живет и действует человек. Для решения этого вопроса Дильтей вводит в контекст своих исследований категорию «общность». Любое состояние индивидуального сознания, по его мнению, выражается в словах, поступках, жестах, выражениях лица. Все это может быть объективировано, выражено вовне в национальном устройстве языка, в структуре общественных отношений и общественных организаций. Кроме того, смысл не принадлежит только одному индивиду, а является достоянием многих людей. Таким образом, общность того, что было названо, выступает основой понимания и объясняет тот факт, что, при всей неповторимости душевного строя каждого человека, все же понимание людей друг друга не только возможно, но и необходимо, т. к. без этого понимания общество не смогло бы существовать.

В. Дильтей, вслед за Ф. Шлейермахером, считал, что «искусство интерпретации состоит в умении видеть невидимое, не лежащее на поверхности, ментальное, а именно, увидеть то, как определенные черты индивидуальности автора текста, которые «навязаны» ему внешними обстоятельствами в процессе воспитания или в течение его жизни, внешними условиями его существования, а также внутренние черты его личности, такие как здоровье, характер, темперамент, сила воли, талант, политические взгляды, мировоззренческие установки и пр., влияют на характер произведения» [5, 25–26]. Одно из достижений В. Дильтея можно увидеть в том, что как философская наука, герменевтика стала у него теорией познания общественно-исторической деятельности, а как исследование процедуры понимания она стала логикой наук, исследующих историю и культуру.

В XX веке отношение к художественному тексту представляет пеструю картину. Эта проблема рассматривается в контекстах разных наук: структурализма, семиотики, «рецептивной эстетики», «мифокритики», психоанализа, постструктурализма, герменевтики. И в каждой из отраслей знания предлагается собственная концепция. Если вспомнить триаду: автор – текст – читатель, то и в ее недрах происходят изменения. За самодостаточность текста выступают структурализм и семиотика, права, читателя утверждает постструктурализм. Не случайно, в эпоху постмодернизма возникает столь часто упоминаемая нами «гиперинтерпретация». Права же автора всегда защищала герменевтика. Видимо, именно с этим ее качеством связан «герменевтический бум», возникающий на Западе в 70-е годы XX столетия, явившийся протестом против чрезмерной вольности в трактовке авторского текста.

Герменевтика XX века становится, наряду с экзистенциализмом, ведущей философской наукой. Именно в ее контексте рождается «новая онтология». В своем главном философском труде «Бытие и время» немецкий ученый Мартин Хайдеггер поставил вопрос о смысле бытия. Без понимания бытие человека признавалось им неподлинным. Иными словами, понимание и интерпретация становились отныне способом существования человека в мире.

В философских трудах герменевтов прошлого века большое значение придавалось языку: «В жизни языка обитает человек», «существо человека покоится в языке», «язык – дом бытия» (М. Хайдеггер). «Язык впервые дает имя сущему, и благодаря такому именованию впервые изводит сущее в слово и явление [6, 103].

Главной задачей герменевтики признается поиск скрытого смысла, хранящегося в многозначных, символических выражениях. Поэтому одним из основных вопросов герменевтики становится вопрос о человеке как субъекте интерпретации. Интерпретация включает человека в контекст культуры, а ее цель – преодоление расстояния между культурной эпохой, которой принадлежит текст и интерпретатором.

Интерпретация, таким образом, живет в двух временных плоскостях – времени текста и, одновременно, в настоящем времени. Интерпретация связывает эти два времени. Однако есть и еще одно время, благодаря которому становится возможной эта связь: глубинное время смысла…

Близки сказанному и идеи Г. Г. Гадамера, возражавшему против идентификации с автором. «Герменевтическое усилие направлено не на то, чтобы переместиться в ситуацию автора, а на то, чтобы отнести несомое им сообщение к своей собственной ситуации» – писал он [7, 329]. Это ведет к безусловной множественности интерпретации и к утверждению того, что не существует единственно «правильного» понимания. При этом в отличие от представителей постструктурализма, Г. Г. Гадамер выступал за научную объективность в герменевтическом постижении истины.