Интервенция и Гражданская война

Французский дипломат также подтверждал, что террор большевики начали только во второй половине 1918 г. Он писал 4 октября 1918 г. из Архангельска: «Комендант Арчен, которому удалось бежать из Петрограда в Финляндию, прибыл сегодня из Стокгольма. В то, что он рассказывает, трудно поверить. Когда большевики пришли к власти, они были утопистами, гуманистами и великодушными провидцами - сегодня они больше походят на злобных сумасшедших. Их преступное безумие дало о себе знать еще в начале июля, когда произошла казнь адмирала Щастного, она проявилась с неистовой силой в убийстве Мирбаха и страшном преступлении в Екатеринбурге»⁵⁸⁵.

Белый террор был не столько основой причиной красного, сколько поводом. Главной причиной красного террора стало резкое углубление с началом интервенции, политэкономического кризиса, вызванного Первой мировой войной и Февральской революцией. Интервенция потребовала создания и содержания огромной армии, обрушила остатки экономических механизмов хозяйствования, уже и так почти полностью истощенные за время мировой войны. Мало того, интервенция, вбросив новую силу на весы власти, окончательно вывела их из равновесия, тем самым до крайности радикализовав уже и так расколотое и маргинализованное войной и двумя революциями общество. Аналогично во время Французской революции именно интервенция стала основной причиной массового террора. В июле 1793 г. началась иностранная интервенция, а уже 4 и 5 сентября 1793 года прошли народные выступления под лозунгом «Хлеба и террора!», положившие начало якобинскому террору. В России события разворачивались по аналогичному сценарию, подчеркивая эту объективную и неизбежную закономерность. В июле 1918 г. при поддержке западных послов произошел эсеровский мятеж. 1 августа с высадки интервентов в Архангельске официально началась иностранная интервенция, а спустя месяц – точно так же, как и во Франции веком раньше,- 4-5 сентября, был объявлен красный террор¹.

Что же касается белого террора, предшествовавшего красному, то он не столько вызвал ответную месть, сколько разрушил моральные барьеры, сдерживавшие общество от взаимного насилия. Насколько они были сильны, можно представить себе по тому как генерал Каледин, которому «страшно было пролить первую русскую кровь», не желая кровопролития, покончил собой. Или генерал Брусилов, который еще совсем недавно, во время летнего наступления 1916 г., не дрогнув, пожертвовал жизнями более чем 100 тыс, солдат и офицеров, «не желая проливать кровь соотечественников», будучи сторонником большевиков, отказался вступать в Красную и Белую армии. Моральный запрет на убийство ближнего очень силен, даже бывалые генералы, привыкшие к смерти, не смогли переступить через него.

^IСовпадение по срокам было еще более впечатляющим. Так, подготовка к интервенции во Францию в 1793 г. и в Россию в 1918 г. началась в один и тот же месяц – февраль соответственно 1793 и 1918 гг.

Интервенция и гражданская война до крайности радикализовали другую причину насилия – классовую борьбу. Троцкий писал: «Сколько бы Каутский ни исследовал пищу антропопитеков… и другие близкие и отдаленные обстоятельства для определения причин человеческой жестокости, он не найдет в истории других средств сломить классовую волю врага, кроме целесообразного и энергичного применения насилия»⁵⁸⁶. ЧКК пишет: «…Оргия убийств «на классовой основе» постоянно оправдывалась родовыми схватками нового мира. Рождался новый мир, и при этом было «все позволено», как объяснялось читателям первого номера «Красного меча», газеты Киевской ЧК: «Для нас нет и не может быть старых устоев «морали» и «гуманности», выдуманных буржуазией для угнетения и эксплуатации «низших классов». Наша мораль новая, наша гуманность абсолютная, ибо она покоится на светлом идеале уничтожения всякого гнета и насилия. Нам все разрешено, ибо мы первые в мире подняли меч не во имя закрепощения и угнетения кого-либо, а во имя раскрепощения от гнета и рабства всех… Кровь? Пусть кровь, если только ею можно выкрасить в алый цвет Революции серо-бело-черный штандарт старого разбойничьего мира. Ибо только полная бесповоротная смерть этого мира избавит нас от возрождения старых шакалов!…»⁵⁸⁷