Интервью: Беседы с К. Родли

«Синий бархат» стал первым фильмом, где вы работали совместно с человеком, превратившимся с тех пор в важнейшего вашего соавтора, которого все теперь считают неотъемлемой принадлежностью «мира Линча», — композитором Анджело Бадаламенти. Вы всегда собирались пригласить его озвучивать кино?

Нет. Это произошло, потому что Изабелле Росселли-ни нужно было выучить песню «Синий бархат». Она собиралась спеть ее с местной клубной группой, а они не были особыми профессионалами. Просто обычные аккомпаниаторы в клубе. Я подумал, что если у меня будут такие музыканты, звучать это все будет очень натурально и подойдет по сюжету для «Медленного клуба». У нее был преподаватель в Уилмингтоне — женщина, которая аккомпанировала на пианино, пока Изабелла разучивала текст и фразировку. Но это была неправильная версия.

В общем, мы прекратили работать в этой студии — стало до боли понятно, что это не годится. И тогда продюсер Фред Карузо повернулся ко мне и сказал: «Дэвид, раз ничего не получается, давай я позвоню моему другу Анджело?» А я подумал про себя: «А с чего ты взял, что, если мы позвоним твоему другу, что-то изменится? Надо попробовать еще раз». Мы взялись все переделывать по новой, и он сказал: «Слушай, я могу попросить Анджело прийти прямо сюда и поработать с Изабеллой, а ты просто скажешь мне, годится такой вариант или нет, по твоему мнению. Это же не будет стоить ни цента». И я наконец согласился.

Потом Анджело очень быстро приехал, но мы с ним не увиделись. Изабелла жила в небольшом отеле, там в холле было пианино. Так что в десять утра или около того Анджело зашел за ней и они начали работать. А мы в полдень снимали задний двор Бомонта, и я помню, как Анджело возник, но в тот момент я был изрядно не в духе, может быть, оттого, что этот парень должен был заявиться прямо сюда и Фред говорил, что он сделает то-то и то-то. И вот Анджело сказал: «Мы сделали с Изабеллой запись утром — что вышло, то и вышло. Послушайте». Я напялил эти наушники: Анджело играл на пианино, а Изабелла пела. Когда я снял наушники, то сказал: «Анджело, мы можем вставить это в фильм прямо сейчас — это чудесно! Просто фантастика». Так Анджело получил работу.

Дороти Валленс (Изабелла Росселлини) поет в «Медленном клубе» в «Синем бархате» (1986)

Когда я смотрел материал, отснятый во время работы над «Синим бархатом», то заметил, что один трек, который вы использовали на съемках, — песню Тима Бак-ли «Song to the Siren» в исполнении проекта This Mortal Coil, — не вошел в финальный вариант фильма. Эта песня очень похожа по звуку и по настроению, довольно меланхоличному, на вашу работу с Анджело и Джули Круз.

Совершенно верно. Они запросили за фонограмму изрядную сумму, а мы вообще ничего не могли себе позволить. И как-то раз Фред Карузо сказал: «Дэвид, ты же всегда писал короткие стишки. Их можно назвать лирикой. Почему бы тебе не написать что-нибудь, пошлем Анджело, а он напишет тебе песню». А я ответил: «Вместо этой песни? Единственной из миллиона, которая мне нужна? Фред, о чем ты вообще говоришь! Чтобы я написал стихи, отдал Анджело, и это якобы решит все наши проблемы?» Но я все-таки написал и подумал: «Ну ладно, раз Изабелла все равно собирается записывать „Синий бархат", хуже не будет. Отдам это Анджело, поговорю с ним, посмотрим, что из этого получится».

Так Анджело и сочинил «Mysteries of Love». Первый вариант был не такой, как сейчас: слова и мелодия были те же, но ощущение они оставляли совершенно другое. Я поговорил с ним, и эта вещь начала меня очаровывать. Он привел свою подругу — Джули Круз, — чтобы она спела ее по-другому. И я увидел, что все сразу ожило. И сказал: «Анджело, почему бы тебе не озвучить фильм?» Я писал сценарий, слушая Шостаковича, и рассказал Анджело об этом, а он приступил к работе. И создал саундтрек к фильму.