Интервью: Беседы с К. Родли

Я очень люблю Анджело и как музыканта, и как человека. Он заставлял меня посылать ему стихи, и мы сидели и работали вместе, это было здорово. И он не возражал против моих комментариев. Напротив, они ему нравились! Ну и я чувствовал себя будто на седьмом небе. В студии звукозаписи, а это лучшее место в мире, среди музыкантов, которые лучшие люди в мире — самые великие. Они поздно ложатся, ведут себя как дети, и у них есть это невероятное качество — не болтать. Они просто делают. Это из тех вещей, что сводят вместе самых разных людей. И вот, не говоря ни слова, они просто сосуществуют, они на самом деле объединяются, когда делают музыку. Это магия! Можно делать что хочешь. Просто скажи, что тебе надо. Это лучше всего. Величайшее событие! Анджело привел меня в мир музыки. Я даже не понимал, как стремился туда, пока это не случилось.

А когда эти ваши почеркушки в одночасье превратились в тексты песен, вы не почувствовали некоторой неловкости?

Да. Почувствовал. Это как с живописью. В какой-то момент начинаешь и надеешься на лучшее. Анджело дал мне шанс начать. Если бы мы с ним жили по соседству, я уверен, мы бы постоянно работали, но он живет в Нью-Джерси, а я в Лос-Анджелесе, так что нам довольно трудно собраться вместе. Музыка открывает нам двери, потому что даже один короткий звук или сочетание нот может подать идею для истории.

Когда Маргерит Дюрас снимала «Индийскую песнь», то на съемках звучала музыка, чтобы помочь актерам играть должным образом — бродить, словно в сомнамбулическом трансе. Вы тоже теперь это практикуете, да?

Да. В моих наушниках наряду с диалогами всегда играет музыка. Актеры ее не слышат, а я слышу. Но у них всех есть записи, и они могут слушать их когда захотят. А на репетициях мы включаем ее громко. Но когда музыка звучит в наушниках, можно лучше понять, правильно получается или нет. Даже если это не та музыка, которая войдет в окончательный вариант фильма. Она просто лучше всего направляет.

В «Твин-Пикс» есть прекрасная сцена с Джеймсом, Мэдди и Донной, когда Джеймс бренчит на гитаре подростковую песню. Она поется в реальном времени, и зритель все ждет, когда же что-нибудь случится, но ничего не происходит. Просто песня, и всё.

Точно. Но кое-что все-таки происходит. Это клише, но в миллионах гостиных люди собираются вместе, наигрывают что-то, исполняют друг для друга, и точно так же ничего не происходит. В этой сцене есть подводное течение: одна девушка смотрит на другую, которая, в свою очередь, смотрит на парня, смотрящего на нее.

Музыка, любовь и все такое. Джеймс (Джеймс Маршалл), Мэдди (Шерил Ли) и Донна (Лара Флинн Бойл) дают домашний концерт в «Твин-Пикс» (1989)

Меня восхищает в этой сцене, что, хотя тут, может, и присутствует некая драматургическая функция, в самой музыке распознаются бесхитростная любовь и страдания подростков: чувства, которые она выражает, важны для раскрытия их характеров.

Совершенно точно, я согласен на все сто процентов. Она несет некий смысл. В гостиной, или в спальне, или еще где. Валяются девчонки... Фантастический материал!

Часто музыка из ваших фильмов производит впечатление пятидесятых годов. Кажется, гитары так звучат специально. Я угадал?

Да, дух пятидесятых. Банальность в каком-то смысле. Но это не в чистом виде пятидесятые, там есть всякие сдвиги. Комбинация пятидесятые / девяностые — об этом весь «Твин-Пикс». Мы не делали фильм, укорененный в определенном периоде.

А исполнение Бобби Винтоном песни «Синий бархат» вдохновляло фильм?