Интервью номер один

Про мастерскую можно еще многое сказать. Здесь просто чистый воздух, мастерская эта стала прибежищем для чистых людей, здесь собирались самые хорошие люди, которых я знаю, здесь бывали только художники, только писатели, и лучшие из тех, что мне известны. Здесь Венечка Ерофеев находил какое-то отдохновение. «Метрополь»… Сейчас излишне много говорят об этом, но был такой альманах, который писатели самовольно издали, поступаясь своим условным благополучием, желая причинить пользу кому-то другому, думая о молодых писателях. Я была соучастником этого издания.

Вы спросили меня, трудно ли нам быть вместе с Борисом. Конечно, трудно, когда рядом два человека с одинаковыми художественными устремлениями. Много горюшка Борису Асафовичу пришлось хлебнуть из-за меня. Когда у меня были невзгоды, опала, то Борису приходилось разделять все это со мной.

Когда вы впервые оказались здесь, что Вы подумали, что Вас поразило?

– Как ни странно, первый раз я оказалась в этой мастерской в отсутствие хозяина. Я пришла сюда с Ларисой Шепитько и с Элемом Климовым: двери были открыты, художники не закрывали тогда дверей. Мы вошли сюда, а Бориса как раз не было. Я не могу сказать, что какие-то предчувствия меня осенили, но что-то было.

– А сколько лет вы вместе?

– Вот уже почти 19 лет. По-моему, мы совпадаем в каком-то художественном ощущении жизни и пространства, и потом мне кажется, что мы не такие пошляки, ну а что это все равно всегда овеяно какой-то трагедией, это конечно так. Но все равно это речь о любви.

Супруг вернулся незаметно

И на этот раз хозяина тоже не было дома. Мы бродили по мастерской, рассматривая ярко овеществленный внутренний мир художника. Мессерер неожиданно появился дома и незаметно присоединился к нашей экскурсии. Офорты, иконы, макеты, швейные машинки заполняли все пространство мастерской…А еще – грузинская шарманка. Много живописи. Офортный станок очень больших размеров. Но больше всего меня поразило прямо-таки изобилие телефонных аппаратов. Их звонки и трели неслись изо всех уголков этого немаленького пространства. Старинный план Санкт-Петербурга на стене. А за окном – уголок старой Москвы.

Разговор за чашкой чая

Мы присели выпить чай за дубовый стол, где, судя по фотографиям, сиживал «весь цвет» от Высоцкого и Окуджавы до Тонино Гуэрры, и мне позволили задать художнику несколько вопросов.

Д. 90–92 Борис Мессерер

– Борис Асафович, если можно, какой Вы сегодня, что Вас волнует, что заботит и угнетает в этой жизни?

– Вопрос хороший, мне нравится, я постараюсь ответить. Сейчас меня волнуют только проблемы чистого искусства. Все остальное можно превозмочь. Жизненные трудности есть, но все мои устремления находятся в области трудностей искусства.

– У чистого искусства сегодня много трудностей?

– Как никогда много, и лежат они больше в самом себе. В той организации жизни, которая у человека получается. У меня это осложняется тем, что я делю свое время между совсем чистым делом, я имею в виду живопись и станковую графику, и театром. Театр съедает мое время. А отказаться от театра я не в силах. Дело в том, что в свое время работа в театре была способом выжить для многих поколений российских художников. Среди них замечательные имена: Тышлер, Павел Кузнецов, Сарьян, Татлин, я уж не говорю о таких профессионалах как Дмитриев, Вильямс, работавший во всех театрах – МХАТ, Большой театр и т. д. Это помогало выжить в те годы, когда существовала страшная идеология и просто отсутствие денег. Люди уходили в театр работать, в театре было свободно. Почему я об этом говорю? Потому что, наверно, и на меня это повлияло. Кончил архитектурный институт в свое время и не был художником театра и не учился специально этому, но мечтал быть просто художником и понимал, что выжить и заработать какие-то деньги можно только в театре, не подвергаясь столь сильной цензуре. Вот почему в советской России столько замечательных имен сосредоточено в театрах.

– А в каком театре вы начинали?

– Я один из тех, кто делал «Современник». Все первые спектакли «Современника» связаны со мной и с именами моих друзей, таких как Валерий Дорер.

А вот фото моих друзей – Параджанов, Аксенов, у нас много связей с писателями, и я надеюсь сегодня увидеть здесь Булата.

Эпилог