Интервью с Владимиром Путиным

О. С.: Как я понимаю, наряду с другими вопросами во время разговоров затрагивалась проблема терроризма.

В. П.: Мы говорили о борьбе с терроризмом и о ядерном разоружении, мы упомянули проблему Северной Кореи и Украины. Ну и конечно, речь шла о том, что нам надо открыть новую страницу российско-американских отношений.

О. С.: В отношении терроризма американские разведывательные агентства расходятся во взглядах с Россией. Они очень политизированы.

В. П.: Вы знаете, мы ведь с администрацией президента Обамы почти договорились о совместной работе по Сирии.

О. С.: Почти?

В. П.: Да, именно так, почти. Но дальше согласования вопросов, связанных с обеспечением безопасности полетов наших самолетов, мы, к сожалению, не продвинулись. Мы были готовы договориться о совместной работе, которая предполагала определение точного, по нашим и по их данным, местонахождения террористических группировок, определение совместных целей и направления ударов. В принципе, мы были очень близки к таким договоренностям, но в последний момент, я думаю, по политическим соображениям, американские партнеры от этого отказались.

О. С.: Мистер Трамп очень жестко выступал в отношении Ирана. И это один из основных примеров, где многие американцы верят официальной политике, в соответствии с которой Иран — террористическая организация номер один в мире, а вы, мистер Путин, — не верите. Многие говорят, что террористическая организация номер один — это правительство Саудовской Аравии. Теперь это вылилось в противоречие между шиитами и суннитами. Если многие американцы поддерживают суннитов и выступают против шиитов, то множество других людей считают, что все проблемы из-за суннитов и что вектор поддержки должен измениться. Однако Саудовская Аравия и Израиль пользуются американской поддержкой, и если ситуация останется прежней, то между позициями России и Америки всегда будет сохраняться фундаментальное противоречие.

В. П.: Ни одна мировая религия не может быть источником зла. В исламе много направлений, много течений. Два основных — это шииты, сунниты. Действительно, мы видим, что между ними есть глубокие противоречия. Я думаю, что они будут когда-нибудь преодолены. У нас очень добрые отношения со всеми исламскими государствами. Больше того, мы являемся наблюдателями в Организации Исламской конференции^{3} с 2003 года, потому что примерно 15 % граждан России исповедуют ислам. Я даже принимал однажды участие в саммите этой организации. Мы знаем, кое-кто надеется, что наши усилия по борьбе с терроризмом в Сирии и поддержке законной, легитимной власти президента Асада приведут к долгосрочным противоречиям с суннитским миром. Это не так. Я могу потом поподробнее рассказать об этом, в том числе о некоторых действиях с нашей стороны. Если говорить о разнице подходов, скажем, к иранской ядерной программе, то для того, чтобы понять, есть ли она, нам нужно начать предметный диалог с американской стороной на уровне Госдепа, на уровне спецслужб и на уровне Совета национальной безопасности. Одних публичных заявлений недостаточно, ни с нашей, ни с американской стороны. Мы хотим услышать аргументы американской стороны сегодня, и не в прессе, а в конструктивном профессиональном диалоге. Мы хотим, чтобы нас услышали. Мы ведь с прежней администрацией достигли значительных договоренностей по этому направлению. Я не исключаю, что мы и с действующей администрацией можем найти точки соприкосновения, но для этого нужно начать предметный диалог.

О. С.: Понимаю. Вмешивались ли США в российские выборы в 2012 году?

В. П.: И в 2000-м, и в 2012 году вмешательство наблюдалось. Но в 2012 году оно было особенно агрессивным[168].

О. С.: Можете ли вы привести какие-нибудь примеры?

В. П.: Ну, я в детали не буду вдаваться. Например, американские партнеры знают, мы говорили об этом и Керри, и Обаме, что дипломатические работники, находящиеся в стране пребывания, в данном случае в России, агрессивно включились в нашу избирательную кампанию: собирали у себя оппозиционные силы, финансировали их, бегали на оппозиционные митинги и т. д. Дипломатическая служба должна заниматься другим, она должна налаживать отношения между государствами. Неправительственные организации, действительно, могут заниматься чем угодно. Хотя они тоже часто финансируются через ряд посредников из Госдепа или других квазигосударственных источников. Это происходит постоянно.

О. С.: Как и на Украине?

В. П.: Не только. На всем постсоветском пространстве — и в Восточной Европе, и во многих других странах. В Африке то же самое происходит и в Латинской Америке.

О. С.: Да.

О кибервойне

О. С.: Наблюдались ли кибератаки во время выборов 2012 года?

В. П.: Я, честно говоря, не очень обращаю на это внимание. Потому что у нас есть своя повестка дня, и мы идем по ней. Мне кажется, многие наши партнеры живут в каком-то своем мире и часто не понимают реальных процессов, происходящих в других странах, в том числе и в России.