Интервью сына века

Б. И. Э. Кстати сказать, мне нравятся все перечисленные вами авторы.

Ф. Б. Есть еще один вопрос, который задают мне все молодые женщины: вы гомо- или гетеросексуал?

Б. И. Э. А что они сами думают по этому поводу?

Ф. Б. Это покрыто тайной.

Б. И. Э. Но чего они хотят: чтобы я был традиционной ориентации или нет? Чтобы я был гомо или гетеро? А вдруг я бисексуал? Они хотят со мной на тусовки ходить?

Ф. Б. Да, я думаю, они хотят знать…

Б. И. Э. Я не свободен.

Ф. Б. Правда? Вы не свободны?

Б. И. Э. Не свободен.

Ф. Б. Думаю, всех сбивают с толку герои ваших романов. Они все…

Б. И. Э. Очень ветреные.

Ф. Б. Они би.

Б. И. Э. Это правда, они все бисексуальны. Мне кажется, я на них не похож. Однако это любопытно. Вот чего люди хотят на самом деле: чтобы это была правда. К тому же меня трудно причислить к гей-культуре, вот мне и норовят приклеить этикетку бисексуальности. Это просто, потому что я и в самом деле не пишу о гомосексуалистах. Мне это как-то неинтересно. Думаю, проблема в этом.

Ф. Б. Да нет тут никакой проблемы.

Б. И. Э. Да, проблемы никакой нет. Если и есть проблема, то у американской гей-прессы, которая бы хотела, чтобы я был тем, кем не являюсь. А я так даже и не понимаю, о чем речь. Я ничего не смыслю в гей-культуре, она меня нисколько не интересует, и это их проблема, поскольку это они чего-то от меня хотят.

Ф. Б. Так даже загадочней получается. В этом есть доля расчета?

Б. И. Э. Я думаю, если бы с моей стороны был какой-то расчет, то я не стал бы отвечать на этот вопрос так скрупулезно. А то я что-то чересчур серьезно взялся за объяснения. Пусть лучше остается тайна.

Июль 2010 г.

Пауль Низон [320]

Пауль Низон — величайший швейцарский немецкоязычный писатель. Он согласился участвовать в моем фильме «Любовь живет три года», за что я ему несказанно благодарен.

Ф. Б. Вы — автор романа «Год любви», поэтому я хотел бы вас спросить: как вы думаете, насколько ограничены во времени любовные чувства? Действительно ли любовь длится три года?

П. Н. Нет, не думаю. Для меня любовь длится вечно. То, что длится три года, — это, возможно, физическое притяжение или притирка характеров, противоречивость которых была незаметна, когда двое только нырнули в омут любви. Но мне кажется, что любовные волны передаются на нескольких уровнях и никогда не иссякают. Возможно, вы просто теряете способность их улавливать. Ваш радар либо слаб, либо вышел из строя. Мне иногда кажется, что каждая женщина, с которой у меня были любовные отношения, остается в моей сфере и продолжает на меня воздействовать. При этом я могу забыть ее, забыть ее физический облик. Но я чувствую, что она где-то во мне. Я бы ответил, как в фильме «Потоки любви» Кассаветиса, что любовь никуда не исчезает. Она вечна. Но тот, кто является ее носителем или объектом, не в силах ее вместить или жить по ее законам, потому что это великая сила, которая все себе подчиняет. Особенно это трудно для таких людей, как я, которые пытаются творить.

Ф. Б. А может, это не любовь быстро иссякает, а желание?

П. Н. Я в своей жизни не умел хранить верность. Меня соблазняли тысячи женщин, причем постоянно и мгновенно. При этом я искренне восхищаюсь людьми, которые пытаются продлить любовь, дать ей возможность развиваться. Я был на это не способен. Однажды я слышал реплику Генри Миллера, которого лично не знал. Кто-то обратился к нему со словами: «У нас теперь свобода секса! Все следуют вашим принципам!» Миллер ответил: «Для меня это был не секс, это была любовь!» Вот что он хотел сказать всеми своими любовными похождениями: это была любовь…

Ф. Б. Ваше отношение к любви сродни миллеровскому. Вас больше интересовали чувства, чем физические переживания, верно?

П. Н. Меня завораживало преображение, возрождение всего существа через зов или акт любви. Это страшная сила. Правда, она не очень совмещается с творчеством. Любовь ввергает нас в растерянность, заставляет страдать, выбивает почву из-под ног, что гибельно для работы. Зато мы чувственно оживаем, мы как будто прорастаем новыми усиками-антеннами, новыми органами восприятия.

Ф. Б. Вспоминая свою жизнь, вы говорите, что у вас были периоды распыления, которые чередовались с периодами, когда вы всерьез пытались строить отношения. Какие пришлись вам больше по душе: периоды мимолетных наслаждений или периоды совместной жизни?

П. Н. Затрудняюсь ответить. С одной стороны, влюбленность — это саморазрушение. Ты смертельно боишься потерять свою половину. Посмотрите на эти парочки, которые льнут друг к другу и твердят: «Я тебя люблю, я тебя люблю…» Потому что они всеми фибрами чувствуют, что это состояние не продлится долго. Они уже загодя ревнуют, уже загодя рвут отношения и одновременно цепляются друг за друга: «Люблю, люблю… Целую, целую…» И так до бесконечности…

Ф. Б.(Смеется.)