Интимная жизнь элиты

Почти полгода Максим был тихоней. Ходил виноватым и боялся встречаться с Ромкой. Но однажды он пришел в новой кожаной куртке. Дома был только Ромка. Повертевшись перед зеркалом, Максим подошел к брату.

– Уезжаю в Финляндию.

Ромка внимательно посмотрел на немного смущенного Максима.

– Ты на меня зла не держи, – сказал Ромка. – Как отца, так и брата не выбирают. Будем уж такие, какие есть.

– Что тебе привезти из-за рубежа?

– Ладно уж. У меня все есть. Привези что-нибудь матери.

Максима вспомнили и теперь посылали в Хельсинки. Резидентура, как финская, так и норвежская, срочно нуждалась в деньгах, и Максима отправляли денежным курьером.

Он сразу преобразился. Эти дни, перед отъездом, был идеальным. Впрочем, немногие знали Максима сумасбродного. На виду в министерстве – это был, пожалуй, яркий представитель дипломатической косточки: образован, с добротным интеллектом и эрудицией, с неплохим знанием нескольких языков…

В роли дипкурьера Максим уже ездил в Финляндию, так что знал все тонкости переправки ценностей, но здесь его предупредили особо: гляди в оба!

Но все обошлось нормально, и Максим приземлился в Хельсинки.

В Финляндии он пробыл два месяца с хвостиком, приглядываясь к здешней обстановке. Сдружился с Павлом Цветковым. Когда-то знали друг друга в МГИМО. Но близкими не были. А тут вместе поехали в Темпере. Второй по величине город называли финским Манчестером. Из когда-то чисто промышленного города он на глазах превратился в центр культуры и туризма.

Павел Цветков с вечным румянцем на щеках был добродушен и насмешлив. Без конца заводил разговоры о теннисе. Неплохо играя, он, видимо, знал в нем толк.

Они стояли в центральном зале церкви Калева – в жемчужине Темпере. Трудно было не поразиться безупречной гармонии – прекрасная игра света, теней и формы.

– Нам не хватает толковых ребят, – заметил Паша, приехавший года два назад в роли заместителя резидента. – А там только обещают. Так что выбирай, пока не поздно. А то мы передумаем.

Максим, собственно, и не ломался: в министерстве ему надоело канючить, как он выражался, вонючим клерком.

Вернувшись в Москву, Максим дома во время ужина объявил, что женится и уезжает в Хельсинки.

Отец прищурил глаза, словно пытался получше рассмотреть сына.

– Кто же она? – спросила Мария Алексеевна.

– Небось Ася, – выпалил Ромка.

Максим женился на Асе. Сразу с Ленинградского вокзала он поехал в совминовское общежитие, где она жила. Там он и сделал предложение… Ася не раздумывала: терять ей было нечего, да и возраст требовал постоянства…

Младший Савченков торопился, так как отъезд был уже на носу. Процесс регистрации прошел заурядно, рано утром в Хамовническом ЗАГСе. Мать хотела было, чтобы они обвенчались в церкви на «Соколе», куда заранее ходила. Теперь же можно!

Максим наотрез отказался. «В церковь никогда не ходил и не пойду». Даже ресторан не снимали. В квартиру Савченковых пригласили самых близких. Настя не была и не поздравляла. Старшие Лаврентьевы были в сборе – сильнее всех кричали «Горько!» и желали крепкого бутуза!

В последний момент Ася неожиданно расплакалась. Никто так и не понял: от чего? Хотя, как сказал один из приятелей по МИДу, женщину без поллитра понять трудно…

Глава 47

Егор доживал в Швеции последние дни. Депешей его срочно вызывали в Москву. Как сказал Скворцов, «каникулы закончились».

Уезжать было жалко. Он прижился здесь. Ивар Грот делал прощальный обед в ресторане. А Мариани подарила свой маленький портрет, написанный маслом.

– Уверена, мы увидимся.

Она была в лучшей парикмахерской, где оставила кучу крон. Он смотрел на ее новую прическу и удивлялся, как она меняет женщину.

– Мы от причесок зависим, – согласилась Мариани. – Они отражают склад нашего характера. Как художница, коллекционирующая людей, я могу даже по укладке предсказать привычки. Вот… Немного косой пробор. Волосы зачесаны назад. Густая прядь высоко укладывается над лбом… Импульсивная натура. Увлеченность, и не только собой! И не без творческих способностей.

– Ты обо мне?

– Могу сказать больше. Ты не подлец. Я по волосам могу узнать отъявленного подлеца. Так я раскусила приятеля брата. Что же! Он предал его!

– Ну а женские?

– Это секрет! – она погрозила пальчиком. – Короткая челка, закрывающая один глаз. Флирт, притворство, нарочитость. Мне это претит!

Итак, Егор уезжал… Уезжал человеком, которого любили. На проводах не было только Эверта Линдгрен. Брат свое слово сдержал и уехал снова в Америку.

В Ясеневе заседание в узком кругу. Шибанов, Романов, Братышев и координатор американского отдела Кирилл Васильевич Маркелов.

– В Америке создаешь свою агентурную сеть под операцию «Бомба», – медленно, выговаривая каждое слово, сказал Шибанов. – Правда, на месте – кодовое название «Подсолнух»… Но это дела не меняет.

Шибанов кивнул на Романова.