Интоксикация

Мы жили в небольшом дворе, который не сразу нам понравился, но через неделю мы даже полюбили его за отсутствием лишнего шума, вида на отели в первой полосе. Узкие, глубокие дома по три-шесть этажей, прятали нас от посторонних глаз. Наш дом находился за поворотом с дороги, упирающейся под прямым углом в другую улицу, тянущуюся вдоль всего побережья с пляжем неисчислимых лежаков, связанных цепью на ночь, несколькими кафе, с высоким забором пальм и сотней праздных гуляк.

Никита всё хвалился, что похудел, но по нему этого совершенно не было видно, я же не видел его два года! Откуда мне помнить его комплекцию – я и лицо то успел позабыть! Он развёл руки в стороны, как при снятии мерок перед пошивом костюма, но его живот только больше округлился под натянувшейся футболкой.

Мы с Лерой не знали на сколько приехали. На месяц уж точно, а дальше – посмотрим. Планов ни у кого из нас не было, мы жили праздно и совершенно не пеклись ни о тяготах, ни об оставленном за тысячах километров бремени повседневности. Я совсем не знал, что дальше делать. Я будто заблудился, но меня это совершенно не тревожило, когда рядом был хороший друг, а дома ждала та, ради которой хотелось возвращаться.

По дороге к пляжу, идя по правой стороне (с левой была огромная мусорная куча, которая, по словам Никиты, вывозилась раз в несколько дней, когда мешки переваливались через край, а запах гнили распространялся на несколько кварталов и добирался до ближайшего кафе японской кухни, в котором работал его знакомый – Саркис, с которым он меня чуть позже познакомил), я обнаружил высокую стену с неказистой колючей проволокой, красной выцветшей от солнца табличкой с гербом. По ту сторону стены, высотою около двух с половиной метров, располагалась тюрьма. Она была на таком близком расстоянии, что стоящие на втором этаже заключённые могли беспрепятственно перепрыгнуть на дерево со второго этажа, на котором курили каждый вечер и сплёвывали на пешеходную часть, по нашу сторону забора, на котором висели детские куклы, слегка обожжённые и с выколотыми глазами. Будь я уверен в их стерильности, обязательно взял бы одну на память. В конце улицы мы купили по бутылке пива, которые продавец нам здесь же открыл.

Погода обволакивала, тихие волны пели на том конце слуха, до которого доносились звуки прибрежных кафе. Люди не покидали море даже в поздний час, мопеды кряхтели и кашляли, свет фонарей приглушался листьями пальм, отпечатанных на пешеходных плитах. Ночь обещала быть прохладной. Я обратил голову к небу, глубоко вдохнул, выдохнул. Да, погода и вправду была хороша.

После небольшой прогулки вдоль берега мы отправились в бар, что располагался недалеко от места, где мы жили. На его входе стояла статуя, напоминавшая голову с острова Пасхи. Мы поднялись по винтовой каменной лестнице на второй этаж, Никита поздоровался со знакомыми, заказал два пива. Мы сели под вентилятор и ждали его друзей, которые должны были к нам присоединиться.

Нам принесли два бокала по 0.33, мы сразу выпили почти половину. Никита сказал, что 0.5 заказывать никогда не стоит, ведь оно быстро нагревается на такой жаре. Он расспрашивал меня про Леру. Про то, как мы познакомились, почему мы решили сюда приехать. Я сказал, что влюбился так, как никогда прежде не доводилось и попросил продолжить беседу не о ней, ведь у меня и так всё отчего-то рвалось, когда её не было рядом. Это было сложно объяснить, а особенно сложно потому, что у него самого за тысячи километров была девушка, которая должна была приехать в следующем месяце, а это бы непременно потревожило его спокойствие. А может от того, что я не был уверен в том, что он всё ещё является моим другом.

Мы допили пиво, нам принесли ещё одно, когда к нашему столику подошла девушка в майке, на которой висели солнцезащитные очки, и в джинсовых шортах. Её квадратная голова была коротко выбрита, голос слегка с надрывом и хрипотцой. Она протянула мне руку, мы познакомились. Её звали Наташа, она жила там уже третий год. Она присела рядом и тоже заказала пиво. С самого приезда она работала барменом, жила вместе с девушкой Олей, которая осталась сегодня дома, ведь завтра утром ей было рано идти на работу.

Не желая надолго задерживаться в первый же вечер, я решил отправиться обратно. К тому же пиво начало бить в голову в такую душную погоду. Наташа пересела на моё место, напротив Никиты, который объяснил мне дорогу обратно. Мы попрощались. Я намеревался заплатить за своё пиво, но он отказался и выпроводил меня из бара с улыбкой.

На улицах пахло типичной Азией: едой, канализацией и местными жителями. Запахи, полюбившиеся мне с первых дней пребывания.

Ко мне подъехал старик на мопеде с широкой улыбкой, выставляя на обозрение полусгнившие жёлто-чёрные зубы, крича на всю улицу «маривана, маривана» и «гёлз, гёлз» и стуча раскрытой ладонью по сжатому кулаку. Я улыбнулся, помотал головой и отправился домой.