Интонация. Александр Сокуров

Скорее первый эскиз. Там еще надо, конечно, разрабатывать, но я это делал первый раз, и для меня это было очень важно, интересно… Именно по вот этой теме — гармония внутри смерти, умирания… Ну, надежда, я бы сказал так.

Вы планировали, что получится большая полноформатная опера?

Ну, как сложилось бы. Она вполне могла быть большой полноформатной оперой с антрактом.

Почему не состоялась ваша постановка «Орестеи» в Михайловском театре?

Администрация Петербурга настолько испугалась этих наших протестов против разрушения города, что готова была просто на все. На лету остановили нас и не расплатились за работу ни со мной, ни с людьми, ни с кем. В общем, это безобразие, конечно. Закрыли не какой-то там политический фильм по мотивам Солженицына или что-то такое, а танеевскую оперу, которая практически никогда не исполнялась! Абсолютно объективная работа в области музыкальной культуры отечества своего, в публичном официальном государственном театре, где затрачены уже большие деньги на это! И при этом я не получил никакой поддержки ни от кого здесь, в Петербурге! Ни одна газета, ни один телевизионный канал, ни один человек, узнав об этом, не позвонил мне, не положил руку на плечо и не сказал: «Ну что делать…» Никто не защитил меня, ну просто никто! Я имею в виду тот круг людей, которые тут что-то кричат, публично отстаивают… Сделали вид, что этого не было, забывая, что они могут быть следующими… Видите, сколько всего не удалось осуществить, сделать… Обстоятельства всегда препятствуют тому, чтобы я работал в музыкальном театре, занимался оперой. Столько случаев — все против меня.

Оперный Молох

«Борис Годунов» Сокурова стал одной из главных сенсаций 2007 года. Еще бы — впервые знаменитый кинорежиссер поставил оперу, да еще и в ведущем музыкальном театре страны. Со своей стороны руководство Большого сделало максимум для того, чтобы привлечь внимание к проекту и подчеркнуть его необычность. Много говорили о дороговизне спектакля, о большой подготовительной работе, о необычном выборе редакции оперы… Премьера транслировалась в прямом эфире, причем трансляцией руководил сам Сокуров. Однако реакция публики и прессы оказалась смешанной. Все обсуждали экстравагантные идеи режиссера — например, поручение партии царевича Федора мальчику (а не взрослой женщине-контральто, как обычно делается) или высказывание о том, что «Борис Годунов» — опера о счастливых людях. И хотя общая тональность отзывов была скорее благосклонной, сказать, что постановка поразила публику (в хорошем или плохом смысле), никак нельзя.

Спектакль продержался в репертуаре театра четыре сезона и в 2011 году был заменен возобновленной постановкой 1948 года. Неудача? И да, и нет. Сокурову многое удалось и многое не удалось.

И дело даже не в проблемах с актерами, а в том, что между первоначальным замыслом и итоговым сценическим воплощением оказалась целая пропасть. Об этом свидетельствуют, в частности, эскизы, созданные художником Юрием Купером.

Согласно им, дворцовые палаты должны были представлять собой огромную шапку Мономаха. А в основании этой «шапки» (под дворцовым этажом, на нижнем уровне) могла располагаться монашеская келья или, скажем, корчма. Предполагалось, что когда действие будет происходить во дворце, в келье в то же время будет идти своя жизнь, и наоборот.

Это можно сравнить с кинематографическим приемом, предполагающим разделение экрана на несколько секций, в каждой из которых демонстрируется своя картинка. Или даже еще проще — с системой видеонаблюдения: на мониторе охраны одновременно отображаются картинки с камер, установленных в разных частях здания. Таким образом режиссер добивается сразу трех целей: во-первых, создается эффект отстранения (ведь какая бы острая драма ни происходила в одном месте, в другом в это же время течет нормальная, размеренная жизнь), во-вторых, образуется непрерывность действия (не нужно менять декораций между картинами), а в-третьих, с точки зрения зрителя, герои оперы никогда не остаются в одиночестве — на сцене всегда присутствуют несколько персонажей (пусть они и не видят друг друга).

К сожалению, выстроить декорации и сценическое оформление на основе этих эскизов не удалось: по словам режиссера, театр был чисто технически неспособен к столь необычному решению, предполагавшему перепланировку сцены и привлечение сложной машинерии. Однако от своих идей Сокуров не отказался и решил реализовать их другими способами.