Интриганки

-- И ты, и я. Мы тут все - люди Воеводы Всеволжского. Но она - наипервейшая.

То, что "наипервейшая" не она - очень возмущало. Но "поставить на место" дочку никак не получалось. Караван вели кормщики. Во главе каравана - Ивашко. На встречах на берегу Ростислава помалкивала, дозволяя вести разговоры Бене, а после и Софье. При первых встречах с Генрихом Львом в Хальденслебене её и вовсе не видать, не слыхать было.

"Ты действуй. Я посплю", - сказала совесть Софочке. И та принялась трудится.

Это она - Софья Кучковна - порешала все вопросы! Это она убедила Альбрехта Медведя в Браниборе в полезности их прохода в Саксонию. Личным трудом!

Это она так улестила Магдебургского епископа Вихмана, что тот поверил в их "стремление в лоно".

Это она соблазнила Льва, сумела найти струны в его душе и сыграть на них так, что вся Саксония встала на уши! Да и не только Саксония.

-- Ап! - И герцог у ног моих лёг!

Да Генрих даже и не видел толком эту пигалицу до объявления о своём решении взять её в жёны!

Весь этот, столь возмутивший многих, брак - это ж только для того, чтобы она, Софья, оставалась с ним! Это она крутит Льву голову и головку! Отчего и наглой молчунье-сопливке есть место для жизни! И очень даже неплохое.

Ещё бы: одно дело в герцогинях саксонских сидеть, другое - на Суздальщине в промёрзлой келье лёгкие выхаркивать! И никакой благодарности! Ни-ка-кой!

Ростислава помалкивала. Глаз не поднимала, слово молвила только по спросу. Не капризничала, не требовала себе "луну с неба".

"Мы туда идём, куда нас ведут".

Но когда на пиру за месяц до свадьбы прежняя постоянная любовница герцога - графиня Клотильда Блискатель - подстроила, вместе со своим братом, будущей новобрачной ловушку, после которой на пришлых должна была начаться "большая охота", эта малявка - убила обоих.

Убила! Двоих!

Каким-то странным, невиданным способом. Удивительным оружием полученным от "Зверя Лютого". А через день этой же, весьма примитивной на вид штукой упокоила лидера противников предстоящего бракосочетания - камерария, графа Рейнгенау.

Моя дочь - убийца?! - Да. Хладнокровная и неоднократная.

Софье много чего пришлось пережить. Уж она-то... в особом стремлении к непричинению вреда... не замечена. Но чтобы вот так взять и убить... Она неплохо выучилась интриговать. Создать впечатление, воспользоваться недомолвками, раздуть неприязнь... Были люди, которым она желал смерти. Свёкру, например. Были и умершие от её игр. Казнённые, убитые, попавшие в опалу... Она никогда не жалела своих противников. Но вот чтобы сама, своими руками... Б-р-р. Ужас-с-с!

Мда. Интересно: а что она чувствовала? Отмолила ли грех? Первая заповедь - не убий. А спит как? Призраки во сне не приходят? Раскаяние не грызёт?

Испуг, даже и страх перед дочерью, совершающей ежедневно по убийству, продержался недолго: для такой оптимистки, как Софья, быть испуганной длительное время, пребывать в происходящей от страха подавленности - не свойственно. Впрочем, и Ростислава после тех эпизодов, вовсе не хвасталась, не демонстрировала свою смертоносную игрушку. Хотя... куда уж без этого - покойники на её пути образовывались. Но как-то более... элегантно, по-благородному, чужими руками.

Софья подняла голову и столкнулась со взглядом дочери. Спокойным, внимательным. Чуть веселья побольше да цвет чёрный - очень бы похоже как Ванечька поглядывал. Впрочем, Софье, в числе немногих, довелось видеть Воеводу Всеволжского в бешенстве. Не понравилось. Проверять насколько дочь восприняла и это свойство "Зверя Лютого" Софье не хотелось.

-- Ну и зачем ты меня звала? Сказочку тебе на ночь рассказать? "Жили-были дед да баба...". Так ты, вроде, выросла.

-- Выросла. Пожалуй, матушка, сказку я тебе и сама расскажу.

Ростислава помолчала, вновь спрашивая себя: это то, что я искала? Придумала? Цель?

-- Помнишь, посылая нас сюда, Воевода Всеволжский говорил: надобно поставить преграду движению германцев к морю Варяжскому. Не дать им поставит города богатые на море, пустить корабли торговые, заселить земли прибрежные.

-- Помню. Как не помнить. Как мы тогда втроём в бане... Ты-то в те поры так притомилася бедняжка, что и мяу вымолвить не могла. Как слезла с уда воеводиного, так и повалилась, будто тряпка брошенная. Слабоватенька оказалася. Бедняжка.

Сочувственные, вроде бы, слова Софьи были наполнены ядом и чувством собственного превосходства. Ты, деточка, видывала мало, а я-то и не таких жеребцов знавала. Что для тебя - мира потрясение, то для меня - ветерка дуновение.

-- Он тогда орал: "Дай ему! Дай!". Хе-хе-хе... не худо у нас получилося. Вот встречу Барбароссу, про которого Ванятка говорил - посмотрю. Может, и правда, мужикашка тот - хорош да забавен. Тогда и погляжу. То ли - дать, то ли - не дать, то ли - так погонять.