Интриганки

-- Избавить.

Оба вора кинулись развязывать женщину, вынимать кляп. Затем подняли за лодыжки и сдернули с неё платье. Графиня реагировала крайне сдержанно: она блевала. Едва вытащили кляп, как вода Окера, или уже Аллера?, принялась интенсивно покидать её тело.

Тут до Квентина дошло, что здесь что-то неправильно. Блюющие графини голыми не бывают. Прежде он не сталкивался с подобным, и потому не имел опыта, на который мог бы опереться для принятия решения, соответствующего рыцарской чести.

-- Не смейте обращаться с благородной дамой так неуважительно! - вскричал скотто-нормандец, ощущая как праведный гнев и истинно рыцарское возмущение охватывает его благородную душу. Одновременно пытаясь найти эфес своего меча.

Однако более сильное ощущение - прикосновение холодной стали к шее - заставило его остановиться.

Небольшой скрамосакс, всего в полтора фута по лезвию, прижался скошенным остриём к горлу благородного рыцаря. А если скосить ещё и глаза, то можно увидеть выразительную голову ворона на рукояти. Дядя Людовик почему-то не рассказывал о поединках в такой ситуации. Поэтому скотто-нормандец глубоко задумался. О наиболее уместных действиях в его положении. Чтобы не умалить дворянскую честь.

Зубастый резво кинулся к Квентину и сорвал меч с его пояса. Радостно оскалившись всеми своими четырьмя с половиной зубами, он, кажется, собирался дразнить молодого рыцаря его оружием, подобно злобному ребёнку, стащившему у товарища по песочнице игрушку. Нищий, однако, забрал столь дорогой, утащенный у дядюшки Людвига, предмет, и кивком головы направил юношу к корме. Не отдавая оружие, он положил его свободно на мешки и уставился на Квентина.

И праведный гнев, и стремление сохранить своё благородное достоинство незапятнанным, и, прямо сказать, возникшее, было, чувство смертельной опасности, уступили место ощущению собственной глупости и растерянности.

-- А... э... А что здесь... ну... происходит?

-- Сватовство.

-- ?!!!

-- Ты - жених. Она - невеста. Зубастый - сват.

С той стороны кучи узлов донеслась суета, вскрики, звуки пощёчин. Квентин потянулся встать и посмотреть: что происходит там, в пяти шагах от них, но нищий потянул его за одежду.

-- Они... Они бьют её!

-- Уговаривают. Замуж. За тебя.

Воспитанное преклонение перед Прекрасной дамой, романтические истории из рыцарских романов и баллад проносились в памяти Квентина, перемежаясь множеством жизненных случаев. Когда юных дворянок примерно такого же возраста родители выдавали замуж, не очень-то интересуясь их мнением. А обильные слёзы и крики воспринимали как обычные детские капризы. На которые реагировали педагогически: оставляли без сладкого, морили голодом, били по щекам, пороли крапивой и розгами... Использовали и другие способы внушения надлежащего уважения к старшим. А уж крепостных... даже и хорошеньких... господа просто сводили для получения крепкого приплода.

Новая волна болезненного мычания донеслась от носа барки. Квентин инстинктивно рванулся на помощь страждущему и угнетаемому существу, явно нуждающемуся в рыцарской защите, схватил меч. И был остановлен крепкой рукой говорящего немого. Мгновения они молча боролись. Руками - на эфесе меча, глазами - нос к носу. Наконец, юный рыцарь осознал силу хватки этого странного побирашки и отпустил рукоять.

-- Взгляни.

Нищий убрал меч подальше и кивнул в сторону носа. Квентин осторожно забрался на гору узлов.

На месте "уютного гнёздышка" где совсем недавно ночевала графиня со служанкой, лежал мешок. Над ним стоял Йо и пинал его ногами. Благородная душа Квентина не выдержала, он бросился спасать благородную даму.

И вот два человека злобно смотрят друг на друга, а между ними мокрый мешок, непрерывно дрожащий и издающий невнятные звуки. Внутри что-то мявкнуло. И издало тоненькую цепочку тресков, завершившуюся затихающим шипением.

Юноша раздражённо фыркнул и, гордо вскинув голову, отправился к облюбованному им месту.

Однако травма, нанесённая его сознанию образом Пукающей Прекрасной Дамы была столь велика, что усидеть на месте он не мог и весьма скоро решил проверить: убедиться в верности увиденного и услышанного, снова выглянуть через эти идиотские мешки.

Теперь на месте их недавней ссоры с Йо лежал тюк тряпья, на нём -- на спине, нагое, едва начавшее приобретать намёк на формы, женское тело с замотанной тряпкой головой и сведёнными за спину руками. Подручный Йо держал ноги, а сам Зубастый, приподняв прут, не сильно, но резко щёлкнул даму по груди. Тельце дёргалось, пытаясь свернуться, подручный ругался, удерживая лодыжки дамы в кулаках, новый залп мычания разнёсся в предрассветной тишине над тихой немецкой рекой.

-- Голых графинь не бывает! Их не лупят палкой по сиськам!, - в панике возмутилась честная душа благородного юноши.

Да, дядя Людовик однажды похоже наказывал служанку. Та не домыла комнаты, потому что убежала кормить своего приблудного младенца. Так за дело же! По справедливости! Она же - крепостная, должна выполнять волю сеньора. А здесь...?