Интриги дядюшки Йивентрия

Дворецкий пристально на него посмотрел. Слишком уж пристально для немощного старика. Для Йозефика уже стало очевидным, что Клодвиг зачем-то притворяется поношенным жизнью в куда большей степени, чем оно есть на самом деле. Клодвиг же решил продолжать спектакль.

Старик, или не совсем старик, отвернулся к глобусу и фальшивым скрипучим голосом сказал:

– Боженьки мои, сударь, крыса крысу тащит!

Нескольких секунд Йозефику хватило, чтобы прикрыть тайник и задвинуть ящик обратно в стол. Он успел даже плюхнуться в кресло и сделать вид, что рассматривает на свет пойло, предложенное ему дворецким.

«Сдается мне, мой дорогой последний вир Тонхлейн, – вел внутренний монолог Йозефик, – Клодвиг пахнет предательством. Смердит. Не знаю, что хотел именно сказать мой дорогой дядюшка, попросив проследить за его пуговицами, но думаю, что это само собой выяснится, как только прослежу. И надо бы вооружиться».

Вслух же он, не удержавшись от игры «я знаю, что ты знаешь, что я знаю», сказал дворецкому:

– Как говорится, рыбак рыбака…

Ноздри дворецкого на мгновение дрогнули, но он взял себя в руки. С достойным лучшего применения упрямством он продолжал свой уже разгаданный противником маскарад.

– Я слышал от жителей Келпиела, что принято ходить с оружием. Это так, Клодвиг?

Йозефик прошел к своему чемодану и достал револьвер.

– Мне нужна кобура для вот этого.

– Сударь, хозяину Хлейнглогта не подобает ходить с такой жалкой побрякушкой. В оружейной мы подберем вам подобающее случаю и вашему положению оружие.

Йозефика уже начинало коробить от игры Клодвига, которая становилась все хуже и хуже. Если бы у него были накладные усы, то один ус уже бы отклеился.

– Принесите мне только кобуру, я подожду.

Дворецкий злобно сверкнул глазами и вылетел из кабинета. Дверь громыхнула так, что с каминной полки свалилось несколько книг. Йозефик на цыпочках подкрался к двери и прислушался. К постепенно затихающим шагам он отнесся с подозрением. Дворецкий мог просто топтаться на месте под дверью. Но вот разъяренное бормотание, которое явно удалялось, было куда как более надежным признаком.

Убедившись, что дворецкий ушел, Йозефик схватил чемодан. Внутри в куче высохших бумажек тускло отсвечивали добытые у профессора Виглю очки. В остальном же там было полно свободного места. Молодой человек обернул тетрадь, найденную в тайнике, в брошюру, предлагающую лучших в Нюрлиге плакальщиц, стональщиков и войщиков и положил на дно чемодана. Потом он засунул туда купированное ружье и патроны и, наконец, за шкирку притащил Йойка и закинул его внутрь, одновременно захлопнув крышку.

– Если что – стреляй.

Молодой человек почувствовал, что такое обращение способно разрушить даже самую крепкую дружбу и, брезгливо морщась, принес Йойку дохлую крысу, держа ее за хвост. Вынимать ее из мышеловки он не стал. Он не знал, какие фантазии обитают в голове у хищной белки, а удовольствие портить не хотел.

«Не завидую я тому, кто прервет его рандеву с этой фам фаталь».

Йозефик как раз закончил проверять патроны в револьвере. Вроде бы все были в порядке, но он же в этом не разбирался. Дворецкий застал его при внимательном осмотре дула. У него проскочила гаденькая улыбочка.

– Вот, сударь, под вашу безделушку только две кобуры подойдут, – сказал дворецкий, прикладывая их поочередно к костюму Йозефика, будто это были галстуки. – С серебряной пряжкой или…

– С серебряной.

Йозефику показалось, что кобура с пистолетом на боку нисколько не придает ему уверенности, а напротив – смущает дальше некуда. Ему казалось, что с него сползают штаны, а оказаться на похоронах семиюродного дядюшки без штанов – это один из тех кошмаров, которые должны мучить с детства каждого уважающего себя обладателя семиюродного дядюшки.

Они шли по коридорам и залам замка. Йозефика начинала откровенно бесить болтающаяся на поясе кобура. К тому времени, когда они вышли во двор, заставленный автомобилями, среди которых с важным видом расхаживали шоферы, Йозефик уже дошел до белого каления. Он поджал губы и смотрел исподлобья, практически не моргая, в затылок дворецкому.

Тот обернулся, желая что-то сказать Йозефику, но, натолкнувшись на виртонхлейновский взгляд, только шумно сглотнул.

– В криптель, Клодвиг, я хочу видеть моего дядюшку, пока вы, – Йозефик выделил слово «вы» звериным рыком, – его не спалили к псам.

– Сударь, все успеется, до полудня… – начал успокаивающим тоном дворецкий, чем довел белое каление Йозефика до белоснежного.

– В криптель! Если вы не заметили, тени почти исчезли! – Голос Йозефика обрел новое звучание. Ему самому оно очень нравилось, хотя у самого же мурашки по спине от него бегали.