Интриги дядюшки Йивентрия

Йозефик, чувствуя неладное, решил повременить с расправой над Дандау и Шелком. Это были единственные люди, которых он знал, и искать поддержки он мог только у них. Ко всему прочему Йивентрий прислал Дандау письмо, содержание которого теперь очень интересовало молодого человека.

– Кто все эти люди? – со скучающим видом спросил он дворецкого.

– Это друзья вашего дядюшки, неужели среди них нет ваших знакомых?

«Ага, доставай блокнот и записывай, сейчас я всех сдам», – усмехнулся про себя Йозефик.

– Даже сам дядя Йивентрий с натяжкой входил в число моих знакомых. Я знал о его существовании, но не более того. Откуда же мне знать его товарищей?

Дворецкий просветлел лицом. Похоже, то, что у Йозефика и Йивентрия не было общих знакомых, чрезвычайно его радовало. Это было не обычное человеческое злорадство, а радость от предвкушения близкой победы.

Траурная процессия затянулась в двери склепа, а Йозефик и дворецкий пошли во двор замка. Во дворе появился погребальный костер. Он был сложен из бревен, за которыми прятались старые покрышки. Многочисленные гости не спеша расходились по двору в поисках мест, откуда будет получше видно. Стены замка уже были заняты ребятней.

Дворецкий довольно фамильярно взял Йозефика под локоть и отвел к стульям, установленным для скорбящих родственников. Точнее, к одинокому стулу. Молодой человек вырвал руку и сел на стул, положив ногу на ногу.

«Ни в грош меня не ставите, – зло думал он, оглядывая с вызовом посматривающие на него холеные лица. – Хромой уткой считаете. Что-то вы тут уже решили, все поделили небось без меня. Ладно, посмотрим».

Он воинственно положил руку на кобуру. Ощущение прохладной серебряной застежки под рукой придавало уверенности и успокаивало Йозефика. Но окружающие продолжали его раздражать.

Лето наконец дало о себе знать. Солнце выглядывало из-за шпилей замка и злорадно припекало траурно разряженную публику. По двору растекался кислый запах пота, смешанного с парфюмерией и косметикой. На лицах, шеях и декольте многих дам потрескалась штукатурка.

Тени трусливо поджались под своих владельцев. Наступил полдень. Темная процессия вытянулась из склепа и медленным, торжественным шагом двинулась к погребальному костру. Йозефику показалось, что они сейчас затянут заунывную песню и воздух, помимо аромата надушенных потных дам и прокуренных кавалеров, наполнится ароматом тлена и пепла. Но этого не случилось. Шествие тянулось полном молчании, не считая грязных словечек, оброненных спотыкающимися и наступающими друг другу на пятки участниками.

Несколько человек помоложе вскарабкались на костер и сбросили вниз веревки. Их привязали к украшенным черными кружевами носилкам с телом господина Йивентрия вир Тонхлейна. Его тело затаскивали на погребальный костер, как большой шкаф через окно. Кто-то зычно командовал:

– Раз, два, три! Взяли! Раз, два, три! Взяли! Смотри, куда тащишь, вона его на бок перекосило! Закиньте его обратно на носилки! Да не топчитесь вы по покойнику, ботинки провоняют!

– Это какой-то кошмар, – шумным шепотом возмутилась дама за спиной у Йозефика.

– Да, дорогая, дурные похороны, – поддержал ее обрюзгший мужчина с густо напомаженными волосами.

– Не нравится, так идите и ищите своего покойника и хороните его, как вам вздумается, – не оборачиваясь сказал Йозефик.

За спиной у него возмущенно фыркнули, так что у него даже шляпа на лоб съехала, но промолчали.

Тело покойного тем временем затащили на костер. Участники траурного шествия встали отдельной группой и странно поглядывали на Йозефика. Все было готово к началу церемонии погребения.

Дворецкий протиснулся через толпу к Йозефику и, согнувшись в три погибели, шепнул ему на ухо:

– Сударь, вы должны запалить костер. Вот вам спички.

Йозефик принял у него коробок и, краснея, прошел к костру. Им овладело нечто вроде боязни сцены. Он чиркал спичками, но они или ломались, или тухли. Те, которые все же разгорались, были не способны поджечь почему-то сырой хворост. Глядя на последнюю оставшуюся у него спичку, молодой человек подумал, что это диверсия или же саботаж.

– Клодвиг, скажите шоферам, чтобы принесли газолина, – крикнул он стоящему с подчеркнуто безучастным видом дворецкому. – А то мы тут весь день провозимся.

В толпе зрителей послышался неодобрительный шепоток. И вообще начались какие-то разброд и шатание. Многие из участников транспортировки тела покойного приступили к поминкам. То и дело они прикладывались к своим запасливо захваченным фляжкам и довольно крякали.

Шоферы организовали в толпе проход и устроили по нему передачу ведер с газолином, как на пожаре ведер с водой, только с противоположными намерениями. Йозефик осуществлял общее руководство и стоял, заложив руки за спину. Запах газолина наконец забил ароматы кипящих на солнце духов, и он жестом дал понять, что горючего достаточно.