Интриги дядюшки Йивентрия

Хлок Младший жалобно заскулил. И попытался свернуться комочком на стуле. Несмотря на внешние проявления страха, внутри этого молодого дряблого человека было полным-полно мужества, раз он по-прежнему стремился исполнить свой юридический долг. Как и любое другое мужество, оно основывалось только на еще большем страхе перед чем-то другим. Больше троих сумасшедших в погруженном в ночную тьму пустом замке Хлейнглогт его пугали его старшие родственники и партнеры. Если тут он рисковал всего лишь расстаться с жизнью, и то по недоразумению, то в конторе в случае невыполнения обязанностей его ожидала испорченная до самого своего конца жизнь.

– Господа, я зачитаю… – жалким голоском начал адвокат.

– Вкратце давай. Мы все одно ничего не понимаем в ваших мудреных словечках, – сказал, скрестив руки на груди, Дандау.

– Дурите нашего брата, – не совсем поняв, поддержал его Шелк и потянул из камина раскаленную кочергу с обугленной колбасой на конце. Он уже занес ее над затылком адвоката, когда заметил, что Йозефик и Бигги семафорят ему об отмене.

– Вы, господин Дандау, получаете абсолютно безвоздмездно все алкогольное содержимое погребов замка Хлейнглогт.

Смитти Шелк завистливо посмотрел на Дандау, но потом здраво рассудил, что еще ни разу в его баре «Шорох и порох» не расплачивался, а теперь-то и подавно не придется.

– «С обязательством выполнения приложенных инструкций сундук из кабинета господина Йивентрия вир Тонхлейна, что с розочками и пушками на крышке». Вот, кажется, он, – адвокат указал, на стоящий в углу сундук темного дерева, окованный серебром. – А вот и ключ от него.

Дандау сразу спрятал ключ в карман и полез разгребать завалы книг над его обретенным имуществом. К удивлению Йозефика, с книгами Дандау обращался бережно, можно даже сказать, вежливо, но вид у него при этом был несколько испуганный. Наконец он освободил сундук из лап коварных фолиантов, но проявил чудеснейшую выдержку и не стал открывать его. Йозефик от любопытства начал ерзать в кресле.

– «Смитти Шелку, – продолжал адвокат, тоже одним глазом кося на сундук Дандау, – завещаю кошель золота на постройку новой ноги». Вот и все! – прокричал уже в дверях улепетывающий адвокат. Кошель с золотом прилетел из темноты коридора и глухо брякнул об пол перед Шелком.

– Он точно ушел? – настороженно спросил Йозефик.

Шелк, как хорек, скользнул к двери и высунул свое морщинистое обветренное лицо в коридор. Через мгновение он захлопнул дверь и подпер ее кочергой. Он показал Йозефику оттопыренный большой палец и важно кивнул.

– Насмотрелся синематографа, – презрительно фыркнул Дандау.

Йозефик наконец смог подковырнуть ножом для конвертов крышку урны с прахом его дядюшки. Он осторожно высыпал содержимое на стол, но все равно темное клубящееся облачко расползлось над столом. Шелк побледнел и схватился за жухлый мешочек на шее. Дандау крепко сжал кулаки.

Молодой вир Тонхлейн ковырял в родственных останках ножиком для конвертов. И ничего интересного не находил.

– Пуговиц нет! Он предупреждал за пуговицы! Клодвиг! – взволнованно начал Йозефик, а потом, поняв, что таким образом воля покойного не будет исполнена, взревел: – Клодвиг – пёсий отрок!!! Убью!!!

Он рванулся к двери и уже отобрал у Шелка кочергу, но его остановил Дандау. Йозефика вновь силой усадили в кресло. Он бешено вращал глазами, но из стальной хватки бармена ему было не выкрутиться. Йойк воспринимал издевательства над хозяином с блаженным спокойствием. Зверь не чувствовал в Шелке и Дандау угрозы для хозяина.

– Озверел, что ли?

– Это в нем Йивентрия наследство говорит, Биг. Всю свою виртонхлейновскую заразу парню оставил, – сокрушенно качал головой Шелк, выковыривая кочергу из цепких пальцев Йозефика.

От слов Шелка молодому человеку стало страшно. По-настоящему страшно. Мистические штучки кажутся безобидными лишь до того момента, пока в голову не заползет коварная мыслишка: «А вдруг это правда?»

Йозефик замер и изо всех сил прислушался к своим ощущениям. Ничего странного или постороннего он у себя в душе не заметил. Не было никакого постороннего внутреннего голоса, который бы подбивал его на ранее казавшиеся ему неприемлемыми поступки. Даже кровавые мальчики перед глазами не плясали. Йозефик чувствовал себя до безобразия обычно, но с дворецким разобраться желал по-прежнему.

– Биг, отпусти меня. Меня дядя предупреждал еще в письме, что дворецкий выкрадет пуговицы. Они почему-то важны, – как можно спокойнее сказал Йозефик.

Дандау отпустил молодого человека и отошел к камину. Он уставился в огонь и спросил непонятно у кого:

– Что же это, Старый Черт и после смерти в свои игрушки играть собрался?