Инцест

(Так же, мягко.) Рэм… иногда мы бываем безумны… И вообще, понятно, хочется жить интересней… Но мы все же помним при этом: мы же — нормальные?

Рэм(было встает — впрочем, поднявшись, тут же и оседает, смеется). Видишь, Наташа, к вопросу о вечной души и бренном теле: она еще рвется полететь, а оно ее держит…

Наташа. Помочь?

Рэм(смеется, упрямо мотает головой). Да нет, я и сам еще… (Еще попытка.)

Наталья(поддерживает его). Держитесь…

Рэм. Я еще сильный, я сам… Погнался вчера за тобой — и упал… Ты, наверно, обиделась на меня: почему я тебя не догнал?

Наталья. Я видела, как вы упали…

Рэм(вдруг, странный взгляд). Как я упал? Ты видела?

Наталья(не сразу). Но я же все-таки вернулась?

Рэм(прихрамывая, уходит от нее). Вот загадка: ногу дважды ломал в том же месте… Вчера опять приложился — и там же… Воистину, где тонко — там рвется!

Наталья. Вам надо в больницу?

Рэм(бодро отзывается из дальнего угла мастерской). Поздно, Наташа! Поздно и неважно! Нам бы вместе побыть!

Возвращается со шкатулкой, достает маленькую пожелтевшую фотографию, с улыбкой протягивает женщине. Она улыбается; постепенно выражение ее лица меняется. Он подбирает с полу окурок, закуривает; впрочем, с любопытством поглядывает на нее.

Наталья. Кто это?

Рэм(с улыбкой). Ты…

Наталья. Я?..

Рэм. Не узнаешь?

Наталья. Ну, опять… Еще фокус? Рэм, вы чего-то затеяли, Рэм? Сведете с ума — этим закончится… (Вертит в руках фотографию, читает на обороте.) «Сыночек… прости, ради Бога… Жизнь — чтобы радоваться… чтобы любить… Мама…» Год одна тысяча девятьсот… Мама?.. (Направляется было к картине — вдруг, останавливается; странно на него смотрит.)

Рэм. Как думаешь, что это значит?

Наталья. Что значит?

Рэм. Не знаю… Я только знаю, что жизнь — это то, что ты помнишь… И я — это то, что я помню… И ты — это то, что во мне… Пока я дышу — ты во мне…

Она не отвечает.

Я знал, что мы встретимся — это все… Я знаю, что встретились, наконец, — это все… Остальное — неважно…

Наталья. Вы — старый мальчишка…

Рэм. Сколько раз представлял нашу встречу…

Наталья. Нашу?..

Рэм(смеется, берет ее руки в свои). Ну, конечно, а чью же еще?

Наталья. Миленький, остановитесь…

Рэм. Ты ушла из роддома — я там остался… Беспомощный мальчик… Только родился — уже совсем один… А, согласись, это странно?

Наталья. Но, Рэм…

Рэм. …Меня подобрали добрые люди… Вообще, знаешь, мне везло: я видел много добра… О, я тебе все-все расскажу, что со мной было после… Ну, в смысле, после того, как ты меня бросила… Что, ты согласна?

Наталья. Рэм…

Рэм. …Фотография, что ты оставила мне, долго была не со мной — пока я ее отыскал… Представь, мне все приходилось выдумывать самому: глаза, лоб, губы… Ты была для меня воплощением сказки, видений… Я тебя наделял всеми причудами мира: множеством рук, ног… плавниками, хвостами, крыльями… Чтобы ты могла плавать, летать, спасаться, настигать…

Наталья. Рэм…

Рэм. …Чтобы ты ни в чем не знала препятствий, сомнений, тоски…

Наталья. Наверное, я виновата, Рэм…

Рэм. …Замечательная, удивительная, единственная… Всегда про себя повторял: самая замечательная на свете, самая единственная на свете…

Наталья. Я не могу больше в это играть…

Рэм. …Ты меня бросила — я тебя не винил… Никогда, никогда, никогда… Разве что — ревновал…

Наталья. Рэм, я боюсь…

Рэм. …До боли в груди, до рези в глазах, до потери сознания…

Наталья. Если вы шутите, Рэм, — мне уже не смешно, а если серьезно — тем более, остановитесь…

Рэм. Но — почему? почему?! Почему — я же чувствую?! У меня все болит — я хочу понять?! Пережить, понять, простить, позабыть?!

Наталья(тихо). Наверно, не так…

Рэм. Почему?

Наталья. Очень больно…

Рэм. А мне?!

Женщина не отвечает — или не знает, что ей ответить.