Инверсия жизни

– Не нукай, Петров, ты опять забываешь, с кем разговариваешь! – Облаков грозно посмотрел на Сашу. Петрову он показался забавным – злится Юрец, ну пусть злится. Саша не стал дразнить его, потому что уж очень было интересно Петрову дослушать про огромный надувной шарик.

– Хорошо, я представил, как я стою на этом шарике, – спокойно произнес Саша.

– А теперь представь, что кто-то начинает этот и без того огромный шарик надувать. Ты видишь вокруг себя, как резиновое покрытие, растягиваясь, убегает от тебя в разные стороны. Представил?

– Да.

– Ты смотришь себе под ноги, и под тобой поверхность шарика никуда не двигается, ты остаешься на месте, а все медленно удаляется, растягивается в разные стороны от тебя.

– Да.

– То есть ты – статичный объект и поверхность под тобой неподвижная, а отодвигается все вокруг потому, что шарик растягивается. Ты видишь, что ты остаешься на месте, а все вокруг…

– Да понял я, чего повторять одно и то же.

– Хорошо. Шарик продолжает надуваться. Ты проходишь по нему, допустим, метров десять и останавливаешься. Смотришь себе под ноги и снова видишь, что покрытие под тобой остается неподвижным, а все вокруг удаляется от тебя в разные стороны, растягивается точно так же, как если бы ты стоял в любой другой точке поверхности этого шарика.

– Где бы я ни оказался на этом растягивающемся шарике, всегда мне будет казаться, что покрытие этого шарика вокруг меня отодвигается, когда его надувают, а я и резина подо мной остаемся на месте. – Петров порадовался, что понял мысль.

– Да. Так и наша Вселенная расширяется. И в каком бы месте пространства ни оказался, ты будешь видеть, как все вокруг убегает в разные стороны. Но заметно это расширение пространства только в масштабе галактик. Например, расстояние между тобой и мной или Землей и Солнцем не увеличивается. А вот между галактиками возрастает, хотя есть и некоторые пары галактик, которые притягиваются друг к другу из-за гравитации, потому что они очень близки друг к другу, но в целом все пространство продолжает расширяться с момента Большого взрыва.

– Тогда Большой взрыв надо было назвать Большим расширением, – предложила Настя.

– Юрий Эдуардович, – раздался голос Лёни, – к чему вы начали про расширение говорить?

– Мы начали с вопроса, почему мы видим в условиях временной аномалии, как все летает вокруг нас. – Облаков, превозмогая боль в животе, перевернулся на другой бок. – Я предположил, что теперь все зависит от точки зрения. От того, за что мы примем центр Вселенной.

– Земля не является центром Вселенной, – сказал Петров.

– Выходит, что теперь является. – На лице Облакова мелькнула еле уловимая улыбка. – Точно так же, как и другая любая точка пространства может быть принята за центр Вселенной.

– Как вы можете такое говорить? Это противоречит всем законам физики! – сказал Лёня.

– А нет уже никакой физики, – без эмоций произнес Облаков. – Или как ты иначе собираешься объяснить все происходящее? Никак. Если все летает вокруг нас, значит, теперь мы центр мира. Это наша точка зрения. Я думаю, если бы мы были на Марсе, то видели бы, как все летает вокруг Марса. Где бы мы ни оказались, мы могли бы принять это место за центр, за ось вращения Вселенной.

– Вы сказали, что у Вселенной нет центра? – Теперь уже Петров запутался в рассуждениях Облакова.

– Не путай. Я говорил, что у расширения Вселенной нет эпицентра, по аналогии с расширяющейся поверхностью шарика. Но поверхность шарика была моделью расширяющегося пространства, а не моделью движения небесных тел. Но теперь выходит, что и в движении материи за статичную точку, за ось, за центр можно принять любое место. Это невозможно, но, судя по тому, что я вижу за окном, теперь это так.

– Что значит фраза «в движении материи за статичную точку можно принять любое место»? – спросил Петров.

– Представь себе часы со стрелками, – Облаков попытался снова провести аналогию. – Часы лежат на полу, а стрелки движутся относительно неподвижных часов. Часы – это Солнце, стрелки – это планеты. А теперь представь, что на самом деле часы движутся относительно секундной стрелки, а не наоборот. То есть ты берешь часы за секундную стрелку и поднимаешь их. Стрелка в твоей руке неподвижна, а часы начинают вращаться вокруг стрелки. Это всего лишь точка зрения. Именно это мы сейчас наблюдаем на небе. С нашей точки зрения, Земля неподвижна. Земля – это секундная стрелка, а часы – это даже не Солнечная система, а вся Вселенная.

– И если где-нибудь в другой звездной системе есть тоже разумные существа, то выходит, что для них мы вместе со всей Вселенной летаем вокруг их планеты так же, как и нам кажется, что все летает вокруг нас? – спросил Петров.

– Я думаю, да, – ответил Облаков. – Хотя на сто процентов сейчас нельзя быть уверенным вообще ни в чем.

– Это какой-то бред, так не может быть, – сказал Лёня. – Это разрывает ход времени. Тут будут нестыковки в движении небесных тел и нестыковки во времени. Это парадокс!

– А гравитационная аномалия, из-за которой я чуть в космос не улетел, не парадокс? – возразил Облаков.