Инверсия жизни

– Погодите! Я, может, немного не по теме, но мне тут пришла мысль, – начал Петров. – Меня окатило ливнем, чуть ли не водопадом, потому что, с моей точки зрения, туча вылила всю воду гораздо быстрее, чем могла. А тепло от Солнца к нам так же должно идти? То тепло, которое Солнце нам отдает за годы, сейчас должно разойтись за мгновения и изжарить всех?

– А ты молодец, Петров, – сказал Облаков, – чего же ты на уроках так не мыслишь?

– На уроках мне неинтересно, – ответил Саша.

– А жаль. Ну да ладно, это уже неважно. – Облаков посмотрел на Петрова: – Как ты мог заметить, Солнце, вопреки всем прошлым законам физики, сейчас не греет и не освещает Землю. Его свет дает нам тьму. Потому мы и не сгорели от неимоверного излучения, которое пришло бы от него или из космоса в целом.

– А как часто на Землю падают большие метеориты? – спросила Настя.

– Да! – воскликнул Лёня. – Если там, в космосе, время ускорилось в… допустим, в тысячи раз…

– Больше, – перебил парня учитель.

– …то любая угроза из космоса может прилететь в ближайшее время! – закончил свою мысль Лёня.

– Нам остается только ждать финала, – хладнокровно заключил Облаков.

Когда Петров в очередной раз кинул взгляд в окно, он уже даже не удивился новому изменению внешнего вида неба – полоса, прочерчиваемая Солнцем, до этого равная диаметру звезды, стала шире в несколько раз.

– Там опять что-то произошло, – Петров указал рукой на окно и посмотрел на Облакова.

– Я этого ждал, – сказал учитель. – Ничего удивительного, учитывая нынешние реалии. Солнце кажется шире, потому что его высота над горизонтом меняется в разное время года.

– А можно как-то понятнее сказать? – произнесла Настя.

– Допустим, у тебя в руке фонарик, – Облаков снова вернулся к аналогиям. – Ты очень быстро машешь рукой из стороны в сторону. Лампа фонарика рисует линию. А теперь ты еще и начинаешь приседать. Машешь ты с невозможной скоростью и приседаешь тоже так быстро, что глазу твои приседания не заметны. Какой рисунок будет чертить лампа фонаря?

– Прямоугольник получится, – ответила девушка.

– Время снова ускорилось, – сказал Облаков, – теперь годы слились в мгновения.

Петров вернулся за учительский стол и положил молоток перед собой.

– Дарвин, когда ты пытался разбить себе голову, ты ничего не осознавал? – спросил Саша.

– Осознавал, но это был как будто не я. Мне очень сильно захотелось убить себя, все мысли были лишь об этом. – сказал Лёня. – Сейчас мне легче.

– Я ощутил то же самое, – произнес Облаков.

– Вы говорили что-то про вашу карьеру, – напомнила Настя.

– Я не собираюсь это обсуждать, – ответил учитель, – это мое личное…

– Нас можно уже развязать? – спросил Дарвин.

– Не стоит. – Облаков, до этого смотревший в окно, опустил голову на пол. – Нет гарантий, что этот психоз не начнется снова. Думаю, что лучше пока остаться связанными.

– А с Петровым что делать? – спросил Лёня. – Если он сейчас надумает наложить на себя руки?

Облаков не знал, как разрешить эту ситуацию. Хотя у него были мысли, но нет… или…

– А почему нет? – произнес учитель сам для себя. – Почему же нет? Петров, ну-ка развяжи меня.

– С чего бы это? – спросил Сашка.

– Я должен занять твое место.

– Ты о чем?

– Не «ты», а «вы»! – злобно произнес Облаков.

– Юрец, ты давай завязывай с этим. Как хочу, так и называю.

– Развяжи меня!

– Нет.

– Ты еще молодой, а я уже пожил.

– И что?

– Я свяжу тебя, чтоб ты не смог ничего с собой сделать.

– Какая забота! Спасибо, не надо.

– Развяжи меня!

– Юрец, ты меня утомляешь. Схоронись.

– Саша!

Петров перестал спорить с учителем и начал игнорировать его просьбы. Сашка решил, что Облаков пытается хитрить, и как только учитель будет развязан, сразу же или сиганет в окно вниз головой, или схватит молоток и расшибет себе башку. Понимая, что и Облаков, и Лёня во время приступов суицида были в сознании, Саша предположил, что сейчас учитель вполне себе может выстроить такой хитрый план и находиться как раз таки в состоянии суицидального психоза.

Саша взял молоток и пошел по классу, рассматривая развешанные портреты известных физиков: Клерка Максвелла с нелепо раздвоенной бородой (как показалось Петрову), Нильса Бора, почему-то запечатленного тут с табачной трубкой (чему он учит детей!), Исаака Ньютона со смешными белыми бигудями на голове, Альберта Эйнштейна с невысунутым языком, Андрея Сахарова в квадратных очках, усатого Макса Планка, выглядевшего в глазах Петрова самым хилым. Случись массовая драка этих ученых, то, несомненно, как подумалось Сашке, Планк отхватил бы первым и храпел бы в свои усы, будучи в нокауте. Когда Петров дошел до Ломоносова, парень сразу понял, кто занял бы первое место в кулачном бою физиков.

Отбросив мысленные хохмы в сторону, Петров обратил внимание на сходства в выражениях лиц на портретах. Почти у всех этих деятелей науки был глубокий спокойный взгляд с немного прикрытыми веками. Возможно, слегка прикрытые веки и спокойствие – это показатель интеллектуального человека? Петров не знал. В его компании все всегда друг на друга выпучивали глаза и орали. Потом дрались. Еще иногда блевали, переводя драгоценный алкоголь.