Иные чувства, иные миры

В не столь широко распространённых дизайнах мы иногда видели стены с небольшими участками инкрустации, которые мы вначале принимали за картины, но которые на самом деле оказались запаховой мозаикой. Их Рафаэли и Микеланджело подбирали, смешивали и объединяли ароматы так же оригинально и проницательно, как подбирает слова японский автор хайку, или как китайский художник выделяет или совмещает изображения бамбуковых стеблей, чтобы передать ощущение красоты и выразить этими элементами чудо всей природы. Более того, художники ольфаксов, совмещая в ограниченном рамками пространстве ароматы, ассоциирующиеся с полями, отдельными персонами, ритуалами или зданиями, могли вызвать у своей аудитории обонятельную реакцию, подобную той, что возникает у нас при взгляде на нанесённые на холст линии и краски, сочетание которых привлекательно для нас с точки зрения эстетики, а также создаёт визуальный образ вещей, которые они отображают.

Ещё одним аспектом их архитектуры, который нас заинтересовал, было то, что они обычно использовали похожие на мансардные окна области над головой, когда хотели, чтобы свет проникал внутрь, поскольку их эквивалент окон предназначался не для того, чтобы в них смотреть, а лишь для того, чтобы пропускать мизерное количество света. Но в стенах у них были устроены вентиляционные отверстия, обеспечивающие приток воздуха и ощущение запахов, поступающих извне. Вскоре мы поняли, что жизнь ольфаксов сильно привязана к большим семейным группам. Те образования, которые мы назвали бы их городскими центрами или сельскими поселениями, были не очень большими. Их популяция была распределена по всей площади их планеты более равномерно, чем наша. Мы думали, что это как-то связано с чувствительностью к запахам, но, вероятно, тому также были экономические и исторические причины, которые мы не заметили вначале. У них не было крутых горных хребтов или широких океанов, а были лишь довольно пологие холмы и множество небольших озёр, поэтому пригодной для жизни была вся поверхность их планеты, что также, несомненно, сыграло свою роль.

Вскоре мы были поражены чрезвычайно высоким уровнем интеллекта наших хозяев, а также спокойным характером их семейных отношений. Очевидно, они получали предупреждение о переменах настроения с помощью феромонных сигналов, и им было легче подстроиться под эмоции друг друга, прежде чем дойти до крайности или испытать разочарование.

Большая часть их развлечений происходила дома. Очевидно, что любой разумный вид должен развлекаться, поскольку любому органу, данному эволюцией, нужны упражнения, чтобы оставаться в хорошей форме, а мозг нуждается в этом гораздо больше, чем любой другой орган. Как известно и нам самим, если мы недостаточно тренируем мозг, он наказывает нас сильнейшим дискомфортом, который мы называем скукой.

Мы заметили, что в центральной части жилища каждой семейной группы ольфаксов находится аппарат, который показался нам чем-то вроде молитвенного барабана или веретена, и который был характерной особенностью их дома. Эти аппараты заряжены запахами, связанными с действиями и сценами из мира природы, и при своём вращении они, похоже, имели для ольфаксов тот же смысл, что и немой домашний фильм для нас. Ещё мы изредка видели более сложную версию этого колеса с записанной звуковой составляющей, благодаря чему они рассказывали им истории при помощи запаха и звука, точно так же, как наши фильмы делают это при помощи изображения и звука.

Ещё у них был аппарат, который, по нашему мнению, был аналогом телевидения. Насколько мы могли понять, в прежние времена запахи, приносящие с собой публичные объявления и новости, а также приятные развлечения, передавались в каждое жилище по трубам, но по мере прогрессивного усовершенствования технологий их словесный язык, а также запаховые образы преобразовывались в электрические и коротковолновые импульсы и передавались ровно так же, как передаются изображения и звуки по нашим телевизионным системам, а затем расшифровывались и преобразовывались обратно в запаховые и звуковые сообщения приёмниками в их частных домах. Фактически, это была система телеобоняния.

Прошло немало времени, прежде чем мы смогли принять как должное тот факт, что для ольфаксов запах играет такую же всеобъемлющую роль, как и зрение для нас, и это роль того же самого плана. Для них запах не был дополнением к объекту; он доносил до них, если можно так выразиться, образ этого объекта. Это было их впечатление об этом объекте. Это происходило не из-за того, что их зрение было развито не сильнее, чем наше обоняние, но потому, что для них внешний вид любой вещи был дополнением к полному осмыслению её через её запах.