Иные песни

— Да знаю, знаю, — господин Бербелек вертел в руках гладкий хрусталь. — Все вышло из хаоса и так далее, мир и жизнь, безумная зоология Эмпедокла.

— Космогонии разнятся. Некоторые говорят, что все начинается с превращения Огня в Воздух, а затем в Воду и Землю. А затем — наоборот, все возвращается к Огню. Оттого мир начинается и гибнет в Огне, в процессе, повторяемом бессчетное число раз. И в которой по счету вспышке пламени живем мы?

— Так или иначе, но еще несколько десятков лет назад ничто не выделяло тот кусок Африки. И что же там произошло? Время обернулось вспять?

Антидектес потянулся к трубке, понял, что она сломана, потянулся ко второй, принялся искать зелье. Появился слуга. Господин Бербелек отставил бокал, ждал.

— Я разговаривал с Рахилью, — сказал он, когда софистеса окружило облако пахучего дыма. — Отчего ты не скажешь мне того, что ей?

— Ты разговариваешь со всеми, да? С каждым, кто имел дело с Искривлением. Мне уже упоминали о тебе несколько знакомых… Собственно, я все ждал, когда объявишься у меня. И мне это не нравится, эстлос. Понимаю твои отцовские чувства, но это путь в никуда. Ты ведешь себя так, будто выслеживаешь убийцу. Должен кого-то наказать за смерть своего сына. Верно? А поскольку ты обладаешь столь великой решительностью, а люди, один за другим, склоняются перед тобой, будто тростник на ветру… Представь себе, что в шторме на Средиземном море погибнет сын Навуходоносора, и кратистос решит отомстить за его смерть. Вызовет всех мудрецов и станет спрашивать одного за другим: какова причина? откуда на море берутся бури? что их вызывает? куда ударить? А мудрецам придется отвечать, и кратистос станет действовать на основании полученных ответов. Куда это нас заведет?

— Может, не будет больше гибельных штормов.

— Ха!

— Что ж, я не первый. Ксеркс приказал высечь море железными цепями. Оливий сровнял с землей гору, убившую его друга.

— Воистину, история полна рассказов о безумии владык.

Антидектес замолчал. Курил трубку, нахмурившись, грыз чубук и желчно бормотал что-то себе под нос. Поглядывал на господина Бербелека сквозь дым. Господин Бербелек терпеливо ждал. В конце концов, они всегда говорят, это — сильнее их, женщина не скрывает своей привлекательности, а софистес — горд своим знанием, скрытность и молчание — противу их Формы; достаточно просто подождать.

— Еврейская алкимия! — наконец рявкнул Антидектес. — Вот что я считаю источником Искривления!

— Как? — тихо спросил господин Бербелек. — Скажи мне, как это сделали.

Софистес откашлялся, повернулся в кресле, отложил трубку и начал рыться под бумагами, пока не нашел маленький прямой нож черного железа.

— Пуриническая сталь, — сказал он, проведя клинком по большому пальцу. — Ее называют пуринической, но в действительности это не чистая ге; однако достичь более высокой степени пурификации Земли невозможно. Но ведь чистый гидор дистиллировать можно, и вот уже несколько столетий ходят слухи, что лунники вытягивают у себя пуринический аэр, добывают пуринический эфир. Представим, что мы сумеем достичь успеха и сможем свободно распоряжаться всеми четырьмя элементами в чистом виде, а может, и тем пятым, звездным пемптон стойхейон, ураниосом. Что всякий сможет полезть в шкаф, — Антидектес махнул ножом на пустые алхимические колбы и флаконы, — и смешать произвольно: Землю, Огонь, Воду, как пожелает. Сольет все это в одну реторту — но что возникнет? Аристотель отвечает: то, Форма чего обнимает эту Материю. Но пифагорейцы-алхимики, евреи-нумерологи говорят: то, Число чего отвечает пропорциям смешанных элементов.

Антидектес отложил нож, нашел чистый листок бумаги и стило. Кивнул господину Бербелеку, чтобы тот придвинулся ближе.

— Левкипп утверждал, что наименьшей частицей материи является атом. Но мы знаем, что существует пять видов материи. Наименьшее нельзя увидеть, но можно промыслить. Ничто не может делиться бесконечно; и там, где оно заканчивает делиться, становится единством, сущностью и наиболее чистым принципом. Итак, мы имеем пять архэ, из каковых состоит вся вселенная: ге, холодная и сухая Земля; гидор, холодная и мокрая Вода; аэр, горячий и мокрый Воздух; пирос, горячий и сухой Огонь; и пемптон стойхейон, согласно Аристотелю зовомый эфиром, а Провего и Борелием — ураниосом.

Софистес начертал пять знаков:

γ υ α π ν

— И все же, почему вино отлично от лимонного сока, а сталь от песка? А оттого, что разнится пропорция их составляющих. Иное количество архэ отдельных первоэлементов во всякой Субстанции. Это так, сам Аристотель предпринимал исследования в этой области, как он описывает это в четвертой книге своей «Метеорологии». Но, согласно алкимикам, именно Число отвечает за Форму. Весь мир и все, что существует, они расписали на числа. Первые алкимические таблицы создали еще до Пифагорейского Восстания; евреи переняли этот метод и составили собственную Книгу Жизни, опираясь на нумерологические коды своих святых текстов. Сие и есть те Книги, «цеферы»:

1 γ 1 υ

1 γ 1 α

1 γ 1 π