Инженер страны Советов

— Да в том самом, — уже откровенно заржал Фёдор, — она же нас с Колькой такими разносолами отродясь не потчевала, а тут что ни день, то чего-нибуть стряпает. И смотрит на тебя, что тот телятя на мамку. А ты всё не замечаешь. Но смотри у меня, обидишь племянницу, так не посмотрю кто ты и откуда.

— Ладно, с этим позже разберёмся. Ты мне скажи лучше, сможешь лошадь с телегой раздобыть?

— Подводу то? Это можно. У Пашки соседа попрошу. А ты это сколь грибов надумал набрать, что для них подвода нужна?

— А тебя до леса и обратно что, за спине тащить? — я деланно удивился, — подвода нужна, чтобы ты с комфортом ехал, да обратно может что привести нужно будет.

— Хм. Загадками говоришь, — Фёдор внимательно посмотрел на меня, — Ладно, на утро с подводой договорюсь.

С утра пораньше, закинув в телегу, на всякий случай, лопату, выехали в сторону леса. Путь пролегал вдоль заводского пруда в сторону местечка Крутой Дол. Именно там и был тот самый заветный распадок. По пути начал распрашивать Фёдора об артели*, в которую он собрался идти работать.

(* К 1953 году в СССР было 114 000 (сто четырнадцать тысяч!) артельных мастерских и предприятий самых разных направлений — от пищепрома до металлообработки и от ювелирного дела до химической промышленности. На них работало около двух миллионов человек, которые производили почти 6 % валовой продукции промышленности СССР, артелями и промкооперацией производилось 40 % мебели, 70 % металлической посуды, более трети всего трикотажа, почти все детские игрушки. В предпринимательском секторе работало около сотни конструкторских бюро, 22 экспериментальных лаборатории и даже два научно-исследовательских института. Более того, в рамках этого сектора действовала своя, негосударственная, пенсионная система! Не говоря уже о том, что артели предоставляли своим членам ссуды на приобретение скота, инструмента и оборудования, строительство жилья. Первые советские ламповые приемники (1930 г.), первые в СССР радиолы (1935 г.), первые телевизоры с электронно-лучевой трубкой (1939 г.) выпустила ленинградская артель «Прогресс-Радио». Единственным и обязательным условием было то, что розничные цены не должны были превышать государственные на аналогичную продукцию больше, чем на 10–13 %.)

— Артель то? — Фёдор затянулся самокруткой, — Называется "Металлист". Директором там Аркадий Филлипович Семавин, мой хороший знакомый. Делают гвозди, вёдра да корыта жестяные и всякое другое по металлу. Своя кузня есть, так что и подковы куют.

— Познакомишь с директором? — на артель у меня были кое-какие планы, особенно если получится с кладом.

— Отчего не познакомить? Познакомлю, — Фёдор задумчиво посмотрел на меня, — Ты мне вот что скажи, на кой мы попёрлись в лес, да ещё лопату взяли? Про грибы даже не заикайся, не поверю.

— А если скажу, что клад откапывать, то поверишь? — Про клад быстрее поверю. Знаешь что-то?

— Знаю, — и я рассказал Фёдору услышанную когда-то историю.

— Всё может быть, — он задумался, — Тут и в гражданскую и после, да и в последнее время что только не творилось. Так что может кто и сделал себе захоронку. А твоя родня, значит, здесь живёт? Навестить не хочешь?

— По материнской линии пока ещё живут в деревне Лапышта, Инзерского сельсовета. Сюда переедут буквально за пару месяцев до войны, а вот отцова живёт здесь. Мой дед буквально пару лет назад должен был построить дом по улице Узянской возле станции Нура*.

— Так это же рядом с артелью, — встрепенулся Фёдор, — поедем знакомиться с Филиппычем, так и заехать можем.

— Там видно будет, — я вздохнул, — Я то для них чужой. Ещё даже родители мои не родились.

(* Станция Нура Белорецкой узкоколейной железной дороги была центральной станцией. Знаменита тем, что в фильме "Вечный Зов" именно она была станцией Шантара)

Получилось проехать почти до самого распадка. Здоровенная сосна росла между двух огромных валунов. Видимо она и упадёт от ветра, открыв взору скрытый клад. Клад тоже оказался на месте. Буквально сразу штык лопаты лязгнул обо что-то металлическое. Да и грунт был мягкий, словно кто-то что-то закапывал совсем недавно. Из земли извлекли два больших чугунка, один из которых был доверху набит золотыми монетами с изображением сеятеля на одной стороне и гербом РСФСР на другой. Золотые Советские червонцы. В другом чугунке, туго перетянутые бечёвкой, лежали купюры с портретом Ленина номиналом в десять червонцев каждая. И как вишенка на торте револьвер с пачкой патронов сверху.

Перебирая купюры Фёдор задумчиво произнёс, — А захоронка то свежая. Того или этого года. Вот, глянь-ка, — он протянул мне одну купюру. Я повертел её в руках, разглядывая со всех сторон и пожал плечами. Купюра как купюра.

— Вот бестолочь, — Фёдор сплюнул, — на год взгляни.

На купюре стоял 1937 год. Захоронка действительно оказалась свеженькая. Странно, что тётя Валя не увидела второй чугунок с бумажными деньгами и револьвером. Хотя, если учесть, что он находился под тем, что с золотом, то всё возможно. Загрузившись в телегу тронулись в обратный путь. Надеюсь теперь денег хватит.