Инженер страны Советов

– Оружие мы не сдадим и от самолётов не отойдём, – твёрдо говорил один из прилетевший "зелёных" с одной "шпалой" капитана в голубых лётных петлицах, – Если кто приблизится ближе чем на пятьдесят метров, то мы откроем огонь на поражение. У нас приказ не допускать посторонних близко к грузу, даже ценой собственной жизни.

– Да стоит только мне отдать приказ и вас перестреляют здесь как куропаток, – разъярился капитан-особист. – Это раньше вы прикрывались детьми, а теперь то их нет. Так что сдайте оружия и ждите решения командования по вам.

– Капитан, – устало произнёс "зелёный", – если бы ты знал, что у нас за груз, то ты уже бежал бы не оглядываясь до самой Рязани. У тебя сейчас есть два варианта; либо ты помогаешь нам и тогда можешь вешать вторую шпалу и крутить дырочку под орден, либо упираешься рогом и тогда получаешь один кубик в петлицу и едешь зимой разгребать Сибирь от снега. И знаешь, что самое смешное? Самое смешное, что ты этому будешь рад безумно. В общем так; нужно отправить вот эту радиограмму указанному абоненту и ждать ответа. Мы ждём сутки, а потом взорвём самолёты. Сунетесь, мы так же взорвём самолёты и, поверь, живых здесь на пару вёрст вокруг никого не останется, – "зелёный" протянул особисту листок с текстом радиограммы.

Капитан Смирнов, начальник особого отдела истребительного полка уже давно понял, что прилетевшие никакие не диверсанты. И допрос прилетевших с детьми двух женщин подтвердил это. Детей освободили из еврейского гетто города Берёзы наши бойцы, действующие в тылу у немцев. Женщины подтвердили, что в самолётах был какой-то груз, не очень крупный, тщательно завёрнутый в мешковину. А ещё были два связанных немца, на головы которых едва не до пояса были одеты мешки. Ещё две прилетевшие женщины остались в самолётах и, судя по всему, с ними остался один ребёнок.

Прочитав ещё раз текст, который ему передал один из прилетевших, Смирнов приказал зашифровать его и передать в штаб фронта в особый отдел. Пусть там решают, что делать дальше. К тексту он приложил свой доклад о сложившейся ситуации. Спустя короткое время в штаб фронта ушло сообщение следующего содержания; " Москва. тов. Бакинцеву (позывной Берии в данной АИ). Я жив и пляшу у соседей. Соседи готовятся к свадьбе и привезли подарки. Отправляю несколько этих подарков вам, чтобы вы не ударили в грязь лицом. Подарки привезут кумовья. С ними приедут гости дорогие. Один из родни с той стороны и один свидетель на свадьбе. Прошу уважить кумов и гостей и прикрыть их сверху одеялом, чтобы их не покусали мухи и комары. Подарки кумовья отдадут лишь моему шурину, которого они знают с моих слов. Шурину и письмо от меня передадут. Свадьба скоро, так что поспешите. Башкиров. (позывной Гг)."

Первая реакция на радиограмму последовала часа через два. Из штаба фронта пришёл приказ постоянно держать в воздухе над аэродромом не менее двух звеньев и как минимум одну эскадрилью на земле в состоянии полной боевой готовности. Ждать прилёта спецгруппы и обеспечить гостей всем необходимым. Все их требования исполнять немедленно. Ещё через час с командиром авиаполка связался сосед и сообщил, что ему приказано прикрыть со стороны фронта все возможные направления на их аэродром.

Уже смеркалось, когда на лётное поле сели два ПС-84К, из которых шустро выскочили три десятка бойцов в таком же камуфляже, как и у прилетевших, только с васильковыми околышами на фуражках. Все они были вооружены новейшими автоматическими карабинами АК-40, что уже говорило об особом характере их миссии. Последним из самолёта на землю спрыгнул подтянутый командир с тремя "шпалами" в петлицах.

– Главное Управление Государственной Безопасности, капитан Сазонов, – представился он и предъявил встречающим его командиру полка, комиссару и начальнику особого отдела раскрытые красные корочки с щитом и мечом на обложке, – Где ваши гости?

Его проводили к дальней части аэродрома, где так и стояли прилетевшие с той стороны самолёты. Прилетевшие с ним бойцы уже рассыпались вокруг стоянки.

– Стой, кто идёт! Назад! – окрикнули их, стоило только приблизиться на пятьдесят метров к самолётам. Сазонов поднял руку, жестом показывая, чтобы все оставались на своих местах, а сам пошёл дальше. Звонко клацнул передёргиваемый затвор пулемёта.

– Не стреляйте! Я – шурин! – крикнул он в начинающие опускаться на землю сумерки.

– Если ты шурин, то продолжи фразу; ну и рожа у тебя…, – раздалось в ответ.

Сазонов на секунду замер. Продолжение фразы само всплыло в памяти, вместе с воспоминанием о том, как их возили расстреливать и как над ним посмеялся Михаил. Слышали её лишь он, дядя Федя, да Ринат Гареев.

– Шарапов! – крикнул он и повторил всю фразу, – Ну и рожа у тебя, Шарапов!

– Ну и слава богу, – вздохнул невидимый в сумерках собеседник и из-за стойки шасси поднялась фигура, держащая в руках немецкий пулемёт, – Здравствуйте, товарищ капитан. Вам привет от Михаила.

Интерлюдия. Москва. Кремль.