Инженер страны Советов

– Мда, – я задумавшись покачивался с пятки на носок. Конечно целый батальон дополнительно нам не помешает, но это если брать людей уже обученных хотя бы стрелять. Видя, что я не могу принять решение, Нейльдман вновь заговорил; – Не волнуйтесь, товарищ командир. Все наши люди умеют стрелять из винтовки, а некоторые даже служил в армии.

– Что скажете, товарищи командиры? – обратился я к Богданову и Архипову.

– Надо брать, – сразу же ответил генерал, – Люди не от опасности бегут, а хотят бить врага. Распределим по подразделениям, немного подучим. Вот только что делать с женщинами?

– А ничего, – я повернулся к Нейльдману, – Мужчин всех примем. Женщинам скажите, что их дело заботиться о детях и ждать своих мужчин с победой. Так что их мы с собой взять никак не можем. И вообще вам сегодня-завтра нужно уходить из города. Идите в самую глушь леса и там укройтесь, иначе немцы отыграются на вас. И ещё такой вопрос; сколько у вас детей в возрасте до пяти лет?

– Ой, вэй! – старый еврей горестно покачал головой, – Вы таки не знаете еврейских женщин. Они же сделают жизнь несчастного Авраама просто невыносимой после того, как я передам им ваши слова. А по детям я скажу, чтобы посчитали и сразу вам об этом сообщу.

– Ты что задумал с детьми, командир? – спросил комиссар, когда за Нейльдманом закрылась дверь.

– Сейчас узнаешь, – я поднял трубку телефона и попросил связать меня с аэродромом с капитаном Чекой. Он когда то начинал пилотом гражданской авиации и ему предстояло вести один из транспортных самолётов.

– Скажи мне, капитан, сколько детей в возрасте пяти лет ты можешь взять на борт и взлететь.

– Нууу…, – Чекой на минуту задумался, – если плотно разместить и выкинуть всё лишнее, то человек 60 можно взять.

– Ясно. Спасибо, капитан. На "Юнкерсах" на бортах нанесите красные кресты как на санитарных машинах. На крыльях оставьте как есть.

– Всех всё равно не вывезем, – горестно произнёс генерал-майор Архипов.

– Хоть сколько, но вывезем и спасём. Жаль ещё два транспортника повреждены и ремонту не подлежат, – я вздохнул, глядя в окно на тугие струи ливня.

Детей до пяти лет оказалось 148 человек. Когда я сообщил об этом на аэродром, то через пол часа мне перезвонил Чекой и сказал, что они уже начали снимать с самолётов всё лишнее и попробуют запихнуть в салон всех. А ведь ещё надо отправить как минимум по одной женщине из местных на каждый самолёт, чтобы приглядывала за детьми и как-то разместить Гейдриха, оберста Бейгеля и хотя бы пару человек для их конвоирования. Да и тяжело раненых надо вывозить. Наших медиков, Наталью Вейдель и Светлану Суханову, я тоже решил отправить за линию фронта. Ну и, естественно, Оксаночку с ними.

С ранеными ситуация разрешилась сама собой. Узнав, что их хотят вывозить вместо детей, все бойцы наотрез отказались улетать.

А ливень всё хлестал и хлестал. На утро потоки воды с небес немного поутихли и нас серьёзно проверили на прочность.

Со стороны Кобрина по шоссе нас атаковали восемь самоходок StuG III при поддержки батальона пехоты. Немцев подпустили поближе и накрыли из артиллерией и огнём пулемётов. Разгром был полный. Из восьми "штугов" четыре были полностью разбиты прямыми попаданиями снарядов гаубиц, а ещё четыре лишились гусениц и были брошены экипажами. При чём две из четырёх обездвиженых самоходки записал на свой счёт Гризли. Он из своей винтовки аккуратно разбил им траки на гусеницах. Самоходки тут же зацепили танками и утащили в город на ремонт. Естественно подобрали всё оружие и боеприпасы.

Следующие двое суток атаки шли одна за другой что со стороны Кобрина, что со стороны Ивацевичей. Пока удавалось успешно отбиваться. У немцев не было выбора, кроме как атаковать вдоль дорог, не съезжая в кюветы из опасения в них застрять. Ну а нам обороняться было вполне удобно. Хорошо ещё, что из-за погоды немецкая авиация сидела по своим аэродромам. А то устроили бы нам похохотать асы люфтваффе. Хотя, впрочем, мы и им могли вполне достойно ответить. Благо зенитной артиллерии нам немцы оставили вполне приличное количество.

К исходу вторых суток дождь прекратился и небо начало потихоньку очищаться от туч. Вечером того же дня ко мне в штаб пришли двое и, смущённо улыбаясь, протянули какой-то листок бумаги. " Командиру отряда специального назначения тов. Шершнёву М.А. от гражданина Домнина Вячеслава Александровича и гражданки Вейдель Натальи Арнольдовны.

Заявление.

Просим зарегистрировать наш брак.". Дата. Две подписи.

Нет, я, конечно, знал, что эти двое вполне тепло общаются между собой, но чтоб вот такое вот. Видимо мои мысли были написаны на моём лице.

– Я знаю, что ты, Михаил Андреевич, хочешь сказать, – начал Домнин, – Мы с Натальей оба не молоды и жизнь нас потрепала, но теперь у нас есть Оксана и нам надо её поднимать. У девочки должна быть семья. Я потерял жену и дочь и вот теперь вновь их обрел. Я душой это чувствую. Эх… – он как-то грустно вздохнул, – Разучился я красивые витиеватые речи говорить. Скажи лучше ты, Наталья.